01-10-97
Что расскажешь людям обо мне,
Хитрая, растрепанная Муза?
Под моей английской строгой блузой
Сердце в суматохе и в огне.
Мне ли мерить быстроногим ямбом
Черный плуг холодного стиха.
Знаю я, когда потухнет лампа,
Вспыхнет пламень сладкого греха.
Долог путь от строк к надменной славе,
Краток путь от строчек до софы.
С пьяным сердцем и с веселым нравом
Легче пасть в объятия строфы.
Пышных кос горячие перины.
Мне от страсти даже днем темно.
Пью из губ любимого мужчины
Темной неги мутное вино.
Запах тела сладостный и острый.
В голове, в глазах и в сердце муть.
Почему дрожат так жарко ноздри
Женщины, упавшей к вам на грудь?
* * *
Душит вновь горячая петля
Сердце, руки, голову и шею.
Все равно, куда летит земля
И какое небо голубеет.
Брошена в подушки головой.
Выгнуто стремительное тело.
Я да ты изломанной чертой
Вычерчены страстью на постели.
Ты да я, и я да ты, и лижут
Ночи нас и простынь полотно.
Все равно в Сахаре, иль в Париже
От любви и душно и темно.
Кровь густа - расплавленное олово,
Кровь крепка, ах, я все об одном:
Страстью запрокинутые головы
Налиты не мыслью, а огнем.
Это пламя никогда не стынет,
Не задуют ветры и снега,
Не засыплют и пески пустыни
Женщины, раздетой донага.
* * *
Ты все равно не выдумаешь лучше,
Не передашь ни прозой, ни стихом,
Как нависают пред грозою тучи
Над галочьим трясущимся гнездом.
Как женщина обманывает мужа
И улыбается и нежно и светло.
Как бедра страсть затягивает уже,
Чтоб выдавить любовное тепло.
Как я кажусь в своей домашней блузке
Наивной, строгой, тихой и простой,
И как влюбляется большой мужчина русский
В еврейку-девочку с библейскою косой.
Как радио волнует воздух нервно,
Что где-то революция в стране.
Как поцелуй, в особенности первый,
Проходит острой дрожью по спине.
* * *
Кто может песней передать,
Как косточка твердеет в вишне?
С какой тревогою возвышенной
Плода движенье чует мать?
Как золотится апельсин,
Сжимая кожей запах острый?
И почему у женщин ноздри
Дрожат от близости мужчин?
Какая в темном сердце муть,
Когда девчонка, вдруг, стыдливо
Свою нащупывает грудь,
Смешную, твердую, как слива?
Как вы, веселый острослов,
Все забываете остроты,
Вливая в губы, точно в соты,
Мед с губ, как пчелка мед с цветов.
* * *
Как тяжелы жестокие приметы,
Те, по которым узнаю я страсть.
Ах, эта муть в глазах и в теле, эта
Над телом, над глазами чья-то власть.
Куда девались легкие слова,
И легкий смех, и взлет ресниц и шага?
Горячая, пустая голова,
И речь, как воздух, насыщенной влагой.
Томлений тень, упавшая на веки.
От душных слов мужских, как раб неметь.
Как первый пес за первым человеком
Пойти: под ласку, под любовь, под плеть!
* * *
Сбились мысли, как овцы в дождь,
Грею сердце строфой и куреньем.
Сладострастья тяжелая дрожь
Бьет от ноздри до колена.
В голове и в ногах не унять
Душной крови тяжелого шквала,
И стихи ложатся в тетрадь,
Пьяные, как попало.
Так секут сентябрьских дождей
Голый город свистящие розги.
Знает страсть для колен и ночей
Один только короткий лозунг:
Дать и взять!.. Тяжела голова,
Руки вяжутся ласковой плетью.
Все равно, как расставить слова
После ночи в холодном сонете.
Все равно, как ты ляжешь в строфе,
Будет солнце светить, или лампа.
Разве тело на душной софе
Ты измеришь размеренным ямбом?
* * *
Станут страсти стихотворной темой.
Станет сердце тише и мудрей.
На прическе рыжей хризантемы
Капельки проезженных морей.
Я не знаю, будут ли мужчины
Вспоминать мои глаза тогда,
Когда лета седою паутиной
Заткут виски и лягут комом льда.
В сердце, где я творила суматоху,
И за вином, с сигарою в зубах,
Они с последним юношеским вздохом
Помянут страсть ко мне в простых словах.