02-02-99
Бог хотел отвести...
Говорят, всевышний посылает нам предупреждения об опасности. Был и Ольге Васильевне в тот день знак Божий. Она могла бы дойти до остановки двумя путями: по школьной площадке и по наружной дорожке. На безопасную территорию ее позвал сын приятельницы, по случаю оказавшийся там. "Идите сюда!"- крикнул через ограду. Ей бы направиться к нему, но, видно, чему быть, того не миновать. Она выбрала путь по школьной площадке. Так до остановки было ближе. А Ольга Васильевна спешила. Хотя, приди она в школу пятью минутами раньше или позже, ничего бы не изменилось.
В этот невыносимо жаркий июльский день ей позвонили с работы. Наконец-то учителям начали выдавать зарплату. Нарядившись в светлые брюки, белые туфли, в прекрасном настроении Ольга Васильевна отправилась за деньгами. И надо же было ей на той школьной площадке повстречать своего старинного приятеля! Сама его окликнула, потому что не ожидала увидеть в этом районе. Он был с собакой, которую держал на коротком поводке. Объяснил, что выгуливает пса своих знакомых. Владелец был в отъезде, а хозяйка, мол, не справляется. Ольга Васильевна вслух удивилась: почему же собака без намордника? И тут случилось непредвиденное.
"Осторожно!" - лишь успел крикнуть приятель. Собака в рывке бросилась на женщину. В тот же миг ее правая рука была разорвана.
- Все заталкиваю вовнутрь, прижимаю. Хлещет кровь, - вспоминает Ольга Васильевна. - Лицо моего знакомого становится меловым. Он кричит: "Беги в первый подъезд, на третий этаж. Там дверь открыта".
- Бегу, все вижу, все слышу, люди от меня - в сторону. Встречает какая-то женщина. Усаживает на стул в прихожей. Сама чуть не плачет. Туго перевязывает предплечье полотенцем, приговаривая: "Господи, только бы руку спасли!" Вызывает "скорую". Я то проваливаюсь, то возвращаюсь в реальность. Успокаиваю женщину: мол, даст Бог, все обойдется.
Когда приехала "скорая", первая мысль у всех участников этой истории была такова: "Слава Богу, что самое страшное уже позади!" Но они жестоко ошиблись.
"Я не хочу жить!"
Уже в операционной Ольга Васильевна услышала, как хирург сказал медсестре: "Рана очень опасная. У этой женщины впереди еще много боли и страданий!" И хотя Ольга Васильевна находилась в шоке, но слова хирурга запомнила. Потом почти дословно повторил их и палатный врач. (Мир тесен - им оказался бывший ученик Ольги Васильевны). С прямолинейностью, свойственной молодым, сказал, что надо настраиваться на долгое лечение: возможны нагноение, некроз, новые операции. Все эти "прелести" вскоре и дали о себе знать.
...На перевязках Ольга Васильевна все время теряла сознание. Боль была непереносимая. В перевязочную шла своими ногами - вывозили на каталке. И казался уже чепуховым тот первый шок, который она пережила после укуса собаки. Почти с улыбкой вспоминала слова невестки при первом посещении: "Ты, что, мамуля, из зоны боевых действий? Вся в крови!"
Чтобы избежать столбняка, Ольге Васильевне поставили укол, от которого начался инфекционно-аллергический абсцесс на левой руке. Женщина оказалась лишенной обеих рук: ни умыться, ни себя обслужить. Поднялась высокая температура. Теперь уже нужно было спасать саму жизнь. "Будем оперировать обе руки", - сообщил о своем решении хирург.
После операции в инфекционной хирургии раны оставили открытыми, укрепив дренажи. Снова ежедневные мучительные перевязки с потерей сознания от боли. Ольга Васильевна была уже и жизни не рада, когда наступил тот день, в какой сказали: "Будем закрывать раны!" Третью операцию она перенесла особенно тяжело.
"Я не хочу жить!" - кричала после наркоза, сбивая повязки.
Горе лечили всем миром
Если кто хотя бы раз попадал на больничную койку, тот знает, что значит "больничное братство". Все помогают в палате друг другу, кто чем может. Один - напоит, другой - накормит, третий - голову помоет.
Потрескавшиеся губы Ольги Васильевны смачивала девочка в инвалидной коляске. (Свое двадцатилетие она отметила в больнице).
Постоянно были рядом друзья, ученики, не говоря уже о сыне с невесткой. Несли лекарства, витамины, фрукты. Подбадривали.
- Я выкарабкалась благодаря их поддержке, - скажет потом Ольга Васильевна.
Приходил и старинный приятель (назовем его вымышленным именем - Сергей). В день, когда случилось несчастье, он вместе с Ольгой Васильевной поехал на "скорой" в больницу. И был там, пока ее не прооперировали.
А женщина, оказавшая первую помощь, положила в карман Ольги Васильевны записку со своим телефоном.
- Если что будет надо, звоните! - сказала, прощаясь. Но появилась в больнице на следующий день с передачкой, не дожидаясь звонка. Приходила еще раз по просьбе пострадавшей.
Сын все время спрашивал: "Как им позвонить? Тем людям, у которых та собака?" Но Ольга Васильевна его останавливала: "Не надо, сынуля. Это порядочные люди. Они объявятся сами. Зачем беспокоить?!"
Особачивание
Сразу после 17 августа Ольга Васильевна с сыном отнесли заявление в милицию. Думаю, не случайно этот поступок совпал по времени с датой, когда у людей исчезли последние иллюзии насчет лучшего будущего. Жить будем хуже, это стало ясно всем. Такая перспектива не могла не напугать и Ольгу Васильевну. Рука почти не работала. (Даже сейчас, спустя полгода, она не пишет без помощи левой). Впереди - пластическая платная операция. Государство не гарантирует ничего. Где взять деньги? Только у других людей, обвинив их в официальном порядке в своем несчастье.
- Я держал собаку и буду все возмещать, - сказал ей Сергей, узнав о намерении обратиться в милицию. - Но знай, ты сама виновата. Зачем так близко подошла к собаке и качнула корзинкой?!
- Да разве ты ее воспитал такой агрессивной? - не соглашалась с другом Ольга Васильевна.
Вскоре после этого разговора позвонила хозяйка собаки:
- Чего вы хотите от меня? Что с меня взять! Я ведь пенсионерка. Могу предложить полторы тысячи рублей, вот и все!
Ольга Васильевна разрыдалась в истерике: "Я хочу здоровую руку и чтобы не было боли. Больше ничего!"
В милиции Сергея оштрафовали на десять рублей. На этом дело закрыли.
Тогда Ольга Васильевна обратилась в суд, оценив материальный и моральный ущерб от укуса собаки в 30 тысяч рублей.
Вряд ли она предполагала, каким тяжелым для нее будет судебное разбирательство. По ее мнению, дело можно было бы уладить миром, если бы расходы по возмещению ущерба взял на себя сын хозяйки. По документам как раз он и является владельцем собаки. Но этот человек платить отказался.
- При чем тут я?! Ведь я в тот день был за много километров отсюда! - сказал, как отрезал.
Как бы ни закончилось это судебное дело, но Ольгу Васильевну жаль при любом исходе. А больше всего за то, что ее обвинили в стремлении нажиться на своей беде.
- Вымогательница! Еще в шоке ты уже считала, сколько с нас содрать! - кидали ей зло в лицо.
Горькая правда состоит как раз в том, что если бы была гарантия вылечиться бесплатно и не считать копейки от зарплаты до зарплаты, Ольга Васильевна ни за что бы не обратилась в суд. По-моему, и в редакцию она пришла лишь затем, чтобы отмыться от мерзкого ощущения особачивания. Ей хочется морального оправдания.
- Не хочу я этого суда! Но как мне быть? - задавала она вопрос, на который у меня не было ответа.
Сейчас около нее все время появляются какие-то люди, которые говорят: "С кем ты связалась? Жизни будешь не рада! Нарвешься на неприятности. Еще похуже что-нибудь случится с тобой или твоим сыном".
- Я поняла, - говорит Ольга Всильевна. - Пасть собаки - это продолжение руки хозяина. Та же агрессивность, жестокость...
Имена в этой истории изменены, потому что судебное дело не закончено.
Светлана ЖУРАВЛЕВА.