02-02-99
Я побывал у Валерия Ивановича Беляева. Наша газета время от времени напоминает о нем. Для тех, кто пропустил предыдущие публикации, скажу в двух словах, что В.И. Беляев, брат космонавта, некогда сотрудник научной лаборатории, физик, в свое время вошел в конфликт с властными структурами в бывшем Свердловске, покинул общество, много лет обитал в тайге на Севере, а теперь живет в Еткульском районе один, фермер.
Зимой я у Валерия Ивановича не бывал. Как он там, в снегах?
До Копытово дорога прочищена, а дальше... И недалеко, километра два, но снегу по колено. И я не с пустыми руками.
С Володей, редакционным водителем, поехали в деревню, искать транспортное средство, пригодное для снежного бездорожья. Один тракторист отказался - нет солярки, отказался и другой - трактор сломан. Зато Сергей, владелец "Бурана", долго не раздумывал: поехали.
"Буран" - это зимний мотоцикл. Мотоцикл на широкой гусенице. Сергей газанул, не разбирая дороги, и через две минуты мы въехали в знакомый березняк. Еще через две минуты, когда Сергей заложил вираж и угодил в глубокую колею, "Буран" свалился на бок, и мы забарахтались в глубоком снегу. Впрочем, то была лишь короткая заминка. Стряхнув с себя снег, мы снова оседлали мотоцикл, и еще через две минуты вылетели из лесу на белый косогор, в конце которого показалась усадьба Беляева.
Ограда, черная труба, поленницы дров, всякая хозяйственная утварь. Самого нет. Только лыжня. Отлучился куда-то? Стучу кулаком по крышке люка, и вскоре из землянки вылезает Валерий Иванович.
Отпустив Сергея, мы спускаемся вниз, но прежде того хозяин запускает движок и, на случай гостя, зажигает в своем жилище электрическую лампочку.
В землянке не холодно, можно снять верхнюю одежду. Усаживаемся у печи. Нарезаем сала, селедки, хлеба. Разливаем "Казака уральского". У нас полтора часа - поговорить.
Тесно в землянке. Просторны только высокие полати, на которых восседают четыре кошки, то и дело норовящие спрыгнуть к нашей закуске.
У Валерия Ивановича две новости, хорошая и плохая. Плохая: пропали пчелы (на них были какие-то надежды). И вторая: будто бы сошлось нечто в формуле единого поля, которую высчитывает Валерий Иванович (и многие другие физики во всем мире) уже много лет.
В разговоре обнаружилась и третья новость: Беляеву исполнилось 60 лет. Он ездил в Еткуль в попытке оформить пенсию, однако угодил в неприемный день, чем был сильно огорчен, потому как отлучаться ему из своего "поместья" всегда неудобственно. Пенсия ему "грозит" по минимуму, но и такая при его безденежье весьма ожидаема.
Если вы спросите меня, зачем я езжу к Беляеву, то отвечу так: интересно, и езжу. Иных нервирует его манера жить: нечего, мол, к нему ездить, он сам выбрал себе жизнь, пусть, как хочет, и выкручивается. Конечно. Я езжу к Беляеву не благодетельствовать. Покровительства он не ждет, скорее, избегает. Он сам за себя в ответе. Кто-то, со стороны, его вряд ли спасет, если и захочет.
Мне интересен этот вечный вопрос: человек среди людей. Вы возразите: но Беляев-то как раз не среди людей. И я настою на своем: и он - тоже. Конечно, им оборваны многие связи с миром людей, но далеко не все. Едва ли не с порога Валерий Иванович посетовал на то, что молчит его транзистор - нет батареек. Батарейки эти импортные ныне так дороги и так малоемки, что способны разорить и более состоятельных людей, чем Беляев. Много лет мир он воспринимает на слух. "А телевизор вы когда смотрели в последний раз?" - спросил я его. "Месяца два назад, к сестре ездил", - отвечал он. "Так вы многих известных людей слышали, но не знаете в лицо?" "Да, впервые увидел Селезнева. Он оказался таким же, каким я его представлял".
Как далеко человек может уйти от людей? Насколько он от них зависим? Что человек обретает и что теряет в отшельничестве? Способен ли он на долгое пребывание с самим собой? Наконец, хватит ли у него сил прокормить себя?
Не интересно?
О том мы и говорили - в очередной раз - о том, как жить. Валерий Иванович стремится жить по-христиански. Вдали от людей это у него получается лучше, чем рядом с ними.
Одиночество всегда было странностью. Естественной считается тяга к себе подобному. Человек давно осознал, что вместе лучше, чем врозь. Но и то верно, что и в толпе ты - отдельно и даже на необитаемом острове ты - вместе со всеми. И очень близко к людям не подойти, и не оторваться от них за дальними далями.
Вообще-то в отшельничестве Беляева своя вынужденность. После Сибири он ощутил потребность поселиться среди людей. Не получилось. И теперь он не исключает возвращения к людям, но сохранив при этом независимость. И то сказать - привык он уже к своей свободе.
Безусловно, в одиночестве тоже что-то есть...
Через полтора часа явился Сергей, и "Буран" унес нас от усадьбы Беляева, оставив его среди белых снегов под серым зимним небом с алой закатной полоской на горизонте.
Михаил ФОНОТОВ.