02-04-97
Цирк - грустен. Да, конечно, он нарочито пестр, ярок, игрив, бравурен, но за всем этим прячется его затаенная грусть.
Это, впрочем, никакое не открытие. Может быть, в том неразгаданная загадка цирка - сыграть на контрасте: на веселом заложить в подсознание грустное.
Цирк - грустен. Эта догадка, затронувшая мое чутье на представлении лилипутов в Челябинском цирке, подтвердилась после представления, когда я встретился с артисткой Галиной Ивановной Шульженко.
- Галина Ивановна, что если начать с цифр, с анкетных?
- Пожалуйста.
- Тогда спрашиваю: какой у вас рост?
- Метр тридцать.
- А вес?
- Тридцать два килограмма. А возраст надо?
- Желательно.
- Сорок шесть лет.
- А размер одежды?
- Когда девчонкой была - 30-й, 32-й. Теперь стиль посвободнее, подходит 36-й, 38-й.
- Простите, а как на счет еды?
- Сама я ем мало. Но некоторые из наших мужчин на аппетит не жалуются. А я... Пельмени люблю. Больше двадцати, конечно, не съем.
- Прошу вас теперь рассказать о себе.
- У моей мамы было семеро детей. Все высокого роста. Мой брат, на два года старше, был ростом метр восемьдесят пять. И я до четырех лет нормально развивалась. Мама говорила: как куколка была. А потом что-то случилось. Рост затормозился. В первом классе - 98 см. Мама возила меня к врачам, они ее успокоили, что со временем я вырасту. Но не выросла. В девятом классе - 99 см.
- А где вы родились?
- На Алтае. Когда я была в восьмом классе, к нам приезжали московские артисты. Мама к ним ходила. Они ей предложили: давайте мы возьмем вашу дочь. Но надо было закончить школу. А когда закончила школу, через горком комсомола обратилась в министерство. Пришел ответ от Анны Русских. Анна Русских создала наш коллектив. Она-то телеграммой и вызвала меня в Краматорск, где артисты были на гастролях. Мама провожала меня, плакала, за автобусом бежала. Трое с половиной суток ехала я на поезде, одна. Ничего, приехала. В Краматорске меня встретили, устроили. Так я и попала в цирк.
- А кто ваша мама? Она жива?
- Нет, мамы уже нет. Она работала обходчицей на железной дороге.
- А отец?
- Я родилась уже без него. У мамы было пятеро детей от первого мужа, он погиб на фронте, а мы с братом - послевоенные, от второго мужа. Я - последняя. Мама родила меня поздно, в сорок лет.
- А брат, он жив?
- Нет.
- А кто есть из родных?
- Нас четверо со мной.
- Где вы теперь живете? Где ваш дом?
- Нигде. Прописана у брата, в Павлодаре.
- У брата? С каких пор?
- С шестнадцати лет.
- Значит, у вас казахстанское гражданство?
- Да, надо восстановить российское гражданство, прописаться...
- Но квартиры нет?
- Нет. Это - проблема не только нашего коллектива. Некоторые на пенсию уходят и живут в гостинице. Если директор хороший. Как здесь, в Челябинске. Может пригреть.
- Здесь хороший директор?
- Да, Сергеев хороший.
- А заработать на квартиру...
- Вообще-то я стояла в очереди на квартиру в главке, но с перестройкой все рассыпалось.
- А сколько вы уже разъезжаете по свету?
- Двадцать семь лет.
- Но у вас есть какие-то вещи, имущество...
- С собой возим.
- И что вы возите с собой?
- Все.
- Но что все-таки?
- Все, кроме кроватей и шкафов. Телевизор, магнитофоны, аудио и видео, посуду, одежду - осеннюю, зимнюю, летнюю...
- И никакого пристанища, чтобы что-то оставить?
- У племянницы кое-что лежит...
- Ваш цирковой коллектив - единственный в мире?
- Да. Его создала Анна Русских в 1946 году. Сначала от филармонии работали, а потом вошли в систему Госцирка.
- И ваш цирк - московский?
- Конечно.
- Но в Москве вы квартир не имеете?
- Нет. У кого-то есть в Подмосковье...
- Ясно. И где вы бывали за двадцать семь лет?
- При социализме были в соцстранах. А после его - в Дании, гастролировали полгода, в Арабских Эмиратах, немного в Германии.
- И по всему Союзу, по всей России?
- Да. Сибирь, Дальний Восток. На Камчатке не были, конечно.
- Почему "конечно"?
- Там нет цирка.
- А в Челябинске который раз?
- Четвертый. У нас здесь любимая точка. Дважды приезжали сюда, когда было шапито, и два раза - при Сергееве.
- Галина Ивановна, простите, вы замужем?
- Да, второй раз.
- А дети?
- Детей нет...
- А кто ваш муж?
- Он работает у Симонова, дрессирует зверей. Между прочим, он большой, ростом метр шестьдесят восемь. У нас так бывает. Был случай, когда маленький мужчина женился на большой женщине. А девчонок много таких, которые выходят за высоких.
- Я хочу спросить вас о маленьких людях - есть карлики, есть лилипуты...
- Мы лилипуты.
- А в чем разница?
- Я бы не хотела на эту тему говорить.
- Почему?
- Если я скажу так, то обидятся карлики, если скажу иначе - обидятся лилипуты.
- Но...
- Ладно. Карлики - если голова большая, а туловище маленькое. То есть диспропорция. А у нас все пропорционально. Просто мы маленькие. И это заметно, потому что нас мало.
- А сколько вас?
- Я не знаю.
- Ваш коллектив - ваш дом, остров. Но приходится отрываться?
- Да, очень часто. Я человек общительный, и мне нет разницы, с кем разговаривать. Но если меня обижают, могу ответить очень резко.
- А обижают часто?
- Обижают... Бывают глупые обиды. У нас как-то коверный покупал мороженое, а продавщица ему: вы еще мороженое едите? Как будто мы с неба упали. Это смешно. А больше обидных случаев.
- Но как, в каких ситуациях?
- Честно скажу, нам не нравится, когда нас рассматривают. Ведь это наша болезнь.
- Вы являетесь инвалидами?
- В общем-то да.
- И получаете какую-то пенсию?
- Лично я - нет. Казахстан все снял.
- Я понимаю, что это утомляет, когда люди пялят глаза...
- Если по-доброму, то ничего. А если смеются... Когда хихикают... Нет, мы не любим это слово, лилипут.
- А как бы надо называть?
- Дело даже не в этом. Пусть называют, как хотят. Главное - отношение людей. У нас привыкли, что если человек не такой, как все, то над ним можно смеяться. А может, я умнее его в сто раз? Может быть, в душе я лучше его, хоть он и высок? У меня был случай в Москве. Захожу в троллейбус, там стоит высокий мужчина. Выпивший. И вдруг на меня... Словом, нецензурно выразился. Я ему сказала: что толку, что вы такого роста, если у вас головы нет?
- И часто так бывает?
- Да на каждом шагу. Стоят женщины в очереди, толкают. Я говорю: потише можно? А она: извините, я думала, это ребенок. Как будто ребенка можно толкать.
- Наверное, вы выработали какое-то правило...
- Стараюсь отшутиться.
- Но были и слезы? Особенно в молодости?
- Да. До того, как я попала в коллектив. Я очень сильно переживала, что будет со мной. Мама уже сильно болела. Надо было как-то устроить свою судьбу, определиться. У себя в городе не могла найти работу. Шить умела, но в мастерскую не взяли. Секретарем-машинисткой тоже не приняли. Тогда мама говорит: дочка, себя не мучай и меня не мучай. Пиши в цирк, пока не поздно.
- Я слушаю вас и думаю, что на земле очень много жестоких людей.
- Нет, это не правда. Хороших людей все-таки больше. В последние годы обижают чаще. А раньше... Были случаи. Но сейчас обижают не только нас.
- Но, наверное, вы слишком остро воспринимаете "больших" людей.
- Конечно. Все-таки мы другие. Еще случай вспомнила. Как-то с братом зашли мы к его другу, а там, смотрю, парнишка лет шестнадцати, в коляске. Я посмотрела в его глаза и вижу: он меня понимает, а я - его. И он посмотрел на меня без всякого удивления. Сразу спросил: может, чаю или пластинку поставить? Человек, который что-то пережил в своей жизни, лучше понимает другого человека. А когда счастье застит глаза, он забывает о других.
Между прочим, в Дании никто нам не удивлялся. На нас не показывали пальцем, не оглядывались. Мы шли по улице, и никому не было дела до нас.
- Там вообще так принято, как я предполагаю.
- Но это и о воспитании говорит, о культуре.
- Конечно. Мы бескультурно непосредственны.
- А в Эмиратах, наоборот, многие хотели к нам прикоснуться. Там считают, что это приносит удачу. Они верят, что маленькие люди - от Бога.
А вообще-то у нас народ хороший. Особенно зрители. Какие бы ни были у меня огорчения, когда я выхожу к зрителям, обо всем забываю, я знаю, что у меня есть только зрители, которым я хочу отдаться душой.
- Галина Ивановна, а кроме цирка что?
- В детстве я мечтала стать медсестрой.
- Профессия циркового артиста вас не тяготит?
- Нет, я очень люблю свою работу. Когда я только пришла в цирк, то в выходные дни думала: Господи, кто придумал эти выходные?.. Мне всегда хотелось репетировать, заниматься. Теперь, правда, я понимаю, зачем даются выходные.
- А когда вы чувствовали себя счастливой?
- Счастливой? Первый день, первый выпуск в манеж. Номер назывался "корде-парель корде-волан". В тот день я от счастья плакала. А счастье было в том, что у меня есть работа, место в жизни, цель. Потом я стала еще велофигуристкой. А в 1982 году сама выпустила номер "Игра с диаболо". Выступали я, муж и двое учеников. Потом муж вышел на пенсию, теперь нас трое в номере.
- А когда вы на пенсию?
- Хоть сегодня. Но некуда. Была бы квартира, может, и ушла бы. Конечно, привыкла в коллективе. У нас бывает весело. Дискотеки устраиваем.
- Выпиваете?
- Не без этого. Женщины наши любят легкие напитки, сухое вино, шампанское, а мужчины - что-нибудь покрепче, коньячок или водку. А что? Мы такие же, как вы, только маленького роста.
- Зарплату вам выдают?
- Выдают. По крайней мере, в челябинском цирке. И в рязанском. А бывает, что задерживают. В Курске задержали. Как раз к 8 Марта. Мы у них выпросили немного денег к празднику.
- А в Челябинске на сей раз вы долго?
- Две недели. Александр Константинович Сергеев дал нам поработать еще одну неделю.
- Спасибо, Галина Ивановна. Мне остается только пожелать вам больше хороших встреч и счастливых дней. В цирке и вне его.
***
Все мы разные. И тем довольны. Нам скучны шаблоны, стереотипы, тираж.
Мы - разные. Но слегка. Мы так различны, чтобы не потерять одинаковость. Нам надо так: все то же, однако чуть-чуть не то.
Но вдруг кто-то слишком другой... Очень рыжий или очень черный. Очень хромой или очень горбатый. Очень большой или очень маленький... Кто-то слишком другой. И что?
Если цивилизация людей куда-то движется, то, может быть, к признанию непохожести. Племя дикарей без раздумий убивало другого только потому, что он другой. Другой значило - чужой и, следовательно, враг. Позднее даже и дикари стали понимать, что другие, они, конечно, другие, но помимо другого в них много и похожего.
К сожалению, мы и сегодня в чем-то дикари. А как еще сказать, если нас так и не нашло сострадание к маленьким людям, слабость которых не в том, что они малы, а как раз в обиде на то, что они не такие, как все?
Если на то пошло, мы все лилипуты. Мы все - маленькие люди, жаждущие большого покровительства России, судьбы, Господа Бога, Космоса...
Михаил ФОНОТОВ.
НА СНИМКЕ:
Фото Бориса КАУЛИНА.