03-11-01

Павлина Конопчук: "Жизнь - это не только театр"

Лидия САДЧИКОВА

Санкт-Петербург-Челябинск

"Ты виделась с Конопчук и Кутасовой? Это ж великолепные, незабываемые актрисы!" - так восклицали те, кому я успела рассказать о своей командировке в Питер. И Павлина Васильевна, и Наташа почти десять лет играют в Петербургском Театре сатиры на Васильевском острове. Они стали любимицами публики, примадоннами, как некогда в труппе Челябинской драмы.

Когда я спросила народную артистку России Павлину Васильевну Конопчук, где она работала, та назвала Владивосток, Кишинев, Казань и еще несколько театров Советского Союза, которые сменила за 50 лет своей артистической карьеры. Но в этом ряду без всякого колебания выделила Челябинский драматический театр. И сказала с легкой грустью:

- Пожалуй, это было самое интересное время. Ну, конечно, я вспоминаю Кишинев, "Трамвай "Желание", мы тогда первые в СССР его поставили. А из владивостокского периода помнится спектакль "Ты да я" - я играла в нем с восторгом. Но Челябинск! Режиссеров лучше, чем Наум Юрьевич Орлов и Анатолий Афанасьевич Морозов, я нигде не встречала. Как интересно с ними работалось! Правда, поначалу было трудно. Впрочем, вживаться в новый коллектив всегда нелегко. Что скрывать, не слишком удачно начинала я в Челябинске. К тому же вскоре я сломала ногу, потом у меня умер муж. Все не складывалось. Я так страдала. Думала: "Хотя бы работы интересной после всех этих трагедий". Мне повезло. Саша Сизов поставил спектакль "Ретро", потом был "Лес" в постановке Наума Юрьевича, "Священные чудовища" у Анатолия Афанасьевича и, наконец, "Чайка". Поверьте, я тяжело расставалась с Челябинском.

- И Наум Юрьевич, наверное, уговаривал остаться?

- Конечно. Но меня Питер привлекал всегда. Я даже когда-то, работая в Казани, писала письмо (стыдно вспоминать) Товстоногову. Но он мне не ответил. Понимаете, меня никогда не интересовал город. Меня интересовали роли и режиссура, чтобы было интересно работать, неважно, в каком городе, большом или маленьком. Но Питер - любовь всей моей жизни. При всяком удобном случае я мчалась сюда. А однажды Анатолий Афанасьевич, который раньше меня перебрался в Ленинград, сказал мне, что есть возможность ввестись в "Женитьбу" Театра сатиры, и я переехала, поменяв квартиру. Тем более, что туда же приехала жить моя внучка, и я не могла оставить ее без присмотра. Не могу сказать, что мне здесь хорошо работалось в первые годы. Теперь нравится. Я занята в шести спектаклях, роли небольшие, но играю с удовольствием. Самая удачная, на мой взгляд, в спектакле "Будьте здоровы". Интересная французская комедия. Еще нравится роль в "Последней жертве" Островского. Причем я четвертый раз в своей жизни занята в этом спектакле: в разных театрах и в разных ролях. Сначала играла Ирину, это было еще в Сталинграде. В Ижевске играла Тулину. А когда приехала сюда и режиссер Модест Модестович Абрамов предложил мне роль Михевны, я думала, что роль-то "не очень". Но получила большое удовольствие. Играю с радостью.

- Павлина Васильевна, иные ваши коллеги всю жизнь в одном театре. А вы вон сколько сменили. Скажите, хорошо это или плохо?

- Не знаю, просто у меня так обстоятельства складывались. В Кишиневе, помню, поменялось руководство. И я почувствовала там себя не нужной.

- Решили сбежать?

- Да. Режиссер Петровский сговорил уехать во Владивосток. Потом - в Калининград, я тоже один сезон там поработала, а потом перебралась в Казань. Мне кажется, это даже интересно - менять город. Все начинаешь заново. Помню, в Челябинске ставили спектакль "На всякого мудреца довольно простоты", режиссер был приглашенный. Он, смеясь, вспомнил случай, как, делая кому-то из актеров замечание, услышал в ответ: "Вы у меня семнадцатый. И вы мне будете делать замечание?!" Я тут же стала составлять список режиссеров, с которыми я работала. И когда тот режиссер сделал замечание мне, ответила: "Вы у меня тридцать пятый..." Шутила, конечно.

- Приятно вспомнить, что именно в Челябинске вы получили звание народной артистки России.

- Знаете, оно меня "догоняло" по мере смены городов. И из Владивостока меня уговаривали не уезжать, мотивируя, что подали на народную, и из Кишинева. Говорили: "Мы вам прибавим зарплату". Но я ответила, что добавка меня не спасет, а звание меня тоже не привлекает. В "Традиционном сборе", кажется, есть фраза: "Народных много, хороших мало". Я сказала: "Если буду хорошо работать, звание найдет меня". Это ведь очень-очень ответственно. Не дай Бог, какой-то провал. Помню, когда приехала в Питер и меня вводили в "Женитьбу", я ужасно волновалась. Запиналась, заикалась, текст не могла выговорить. Ну, думаю, актеры скажут: "Кого это к нам пригласили!" Не умею вводиться. Наталья Кутасова - та лихая. А я не очень уверена в себе. Прямо скажу: совсем не уверена. Начинала работать в Новосибирском ТЮЗе после окончания театральной студии. Играли какой-то спектакль, потом было обсуждение. Критикесса остановилась перед моей фамилией: "Ну, что можно сказать о Конопчук? Нечего. Настолько слаба, неуверенна". Прошло много лет, я работала в Ижевске, и приехала та же столичная критикесса. А мы играли "Крошку Доррит", где у меня была роль сестры. Критикесса, обсуждая спектакль, дошла до моей фамилии, выдержала такую же длинную паузу, как в прошлый раз, и говорит: "Настолько смело и так ярко, для меня полная неожиданность": Там, в Ижевске, в 24 года я получила звание за-служенной артистки Удмуртской республики. "Ну, и когда же ты от нас уезжаешь?" - стали спрашивать меня коллеги. Видя мое удивление, уточнили: "Ты ж звание уже получила". А я, шутя, ответила: "Подожду рэсэфэсээровское". Через пару лет встречаю на улице знакомого, и он горячо поздравляет меня с получением звания. Я говорю: "Опомнитесь, когда это было-то!" Он: "Вы о чем! Только что я прочитал в газете, что вам присвоено звание заслуженной артистки РСФСР". Я удивилась. Тем более, что тому предшествовал случай, когда с меня должны были снять звание заслуженной артистки Удмуртии. Это было в 1961 году. Шли выборы народных депутатов. В то время актеров занимали на избирательных участках в агитационной пропаганде. В день голосования мы участвовали в концертах аж с семи утра. Было холодно и голодно, устали ужасно. А вечером - довольно сложный спектакль. Я решила отдохнуть. И лишь идя на спектакль, зашла на избирательный пункт, чтобы проголосовать. Там мне устроили скандал: такая-сякая, как посмела задержаться. Я взяла да пошутила: "Некогда было, с утра стояла в очереди за сливочным маслом". Повернулась и пошла. За мной кинулась одна женщина: "Павлина Васильевна, да что вы, проголосуйте". А агитаторша продолжала гадости про меня говорить: дескать, артистка позволяет себе Бог знает что. Я говорю: "Ладно, где ваш больничный..." (забыла слово "бюллетень"). Опустила его в урну и, выходя, сказала: "Просто комедия какая-то", имея в виду то, как со мной обошлись. Приятельница испугалась за меня: "Завтра весь город будет знать об этом". Так оно и случилось. Меня вызвали в горком партии, составили обвинительный акт: якобы я, уходя с участка, сказала: "Это комедия, а не выборы". Меня долго клеймили, но звание не могли снять, потому что вышел указ о присвоении мне звания заслуженной России. Когда мне должны были прибавить зарплату, заседала комиссия, и кто-то сказал: "Если бы сейчас был 37-й год, Конопчук давно бы посадили". Главный режиссер отпарировал: "Вы жалеете, что сейчас не 37-й год?" Через год я уехала из Ижевска. На уговоры отвечала: "Вы ж меня не защитили". Те, кто клеймил, ждали, что я повинюсь. Но напрасно. Страшное было время! Помню, меня вызывали в горком партии, а я отказалась, сославшись на репетицию. Отказалась и на следующий день: была сдача спектакля. "Что вы торгуетесь?" - сказали мне в горкоме. "Я не знала, что горком партии - это базар", - возразила я и положила трубку. Удивляюсь, как меня не посадили. Язык мой... Меня когда-то муж предупреждал: "Ты говори что угодно, только не обобщай".

- С режиссерами тоже опасно вступать в перепалки. Чревато последствиями. Морозов и Орлов - люди благородные. И все же: вы позволяли себе конфликтовать с ними?

- Нет, я никогда не вступаю с режиссерами в разногласия. Как-то мы репетировали с Анатолием Афанасьевичем "Священные чудовища". Я никогда с ним не спорила, но пыталась сделать, как считаю нужным. И если режиссеру нравилось, он просил оставить. Но однажды Анатолий Афанасьевич говорит: "Павлина Васильевна, вы все-таки опять делаете по-своему, а не как я вас просил". "А вы считаете это неправильным?". - "Неправильным". - "Хорошо, - безропотно ответила я, - пусть будет по-вашему".

В Челябинске, мне кажется, меня не особенно хвалили. Или, может, я не осознавала этого своевременно. Но иногда перечитываю рецензии той поры: Боже, как хорошо писали! Бывая в городах, где я некогда работала, всегда слышу хорошие отзывы о своих ролях. Недавно была в Кишиневе, где живет мой сын, ездила к нему на полувековой юбилей. Подошла одна женщина и говорит: "А я вас помню в "Трамвае "Желание" (Боже! Сколько лет прошло с тех пор!) Мы учились на первом курсе и все время бегали на этот спектакль". Во Владивостоке, когда я туда приезжала, незнакомые люди подходили на улице с воспоминаниями о Медее. Уже здесь, в Питере, я как-то играла в "Опасных связях" и довольно поздно вышла из театра и шла к метро с цветами. Меня остановили двое мужчин: "Можно вас на минуточку". Я вздрогнула. А они спрашивают: "Это вы сейчас были на сцене?" "Да", - говорю. - "Вы были когда-нибудь в Сталинграде?" - "Конечно". "Я вас видел на сцене, -сказал один из них, - вашим партнером был Равикович, помните?". Господи, как же не помнить!

- А в Челябинске какими спектаклями вы дорожили?

- "Священными чудовищами", "Лесом". Кстати, где бы я ни видела "Лес", у нас моя Гурмыжская была совершенно иная. Это заслуга Наума Юрьевича и Саши Мезенцева, моего партнера. Они отошли от традиции, и это было так интересно, что я с большим восторгом играла. Часто спрашивают: "Как вы работаете над ролью?". Невозможно ответить, это слишком индивидуально. У меня, например, своя "странность": самые трудные эпизоды долго не могу ухватить. Все остальное репетирую, а эти места обхожу. Потом происходит что-то, и вдруг все получается. И становится, между прочим, лучшим кусочком моей роли. В Ижевске играла Ирину в "Трех сестрах", это тоже одна из самых запоминающихся ролей. Таких у меня наберется с десяток, не больше. "Трех сестер" я помню хорошо. У нас ремонтировался дом, и мы спали впятером в проходной кухне на полу. Ремонт - это ж стихийное бедствие. А утром в театре нужно было репетировать эпизод дня рождения Ирины. "Когда я сегодня проснулась, встала и умылась:" - говорила я слова Ирины и смеялась. А режиссер недоумевал: "Чего ты такая радостная сегодня?" Знаете, иногда я разговариваю с кем-то и ловлю себя на мысли, что интонации уж очень знакомые. И думаю: "Боже мой, это из какого-то спектакля".

- Но давайте и о жизни.

- Жизнь - это, конечно, не только театр, но и семья. Мой сын Александр Соломонов - физик, инженер. Всерьез увлечен пением. На свои концерты в Кишиневе собирает огромную аудиторию, его там очень любят. У него несколько программ: Окуджава, Визбор. Он как-то на Арбате встал с гитарой и начал петь. Прохожие, оказывается, даже деньги в футляр бросали - значит нравилось. Потом подошли две женщины и предложили записать пару песен для телевидения. У Саши большие актерские способности, но сама я их разве могла определить? Как-то у меня был творческий вечер, Саня приезжал, пел, и Наум Юрьевич сказал: "Ах, мне бы такого Гамлета". Я сыну передала эти слова, а он в ответ: "Мать, не трави душу". Он хотел быть актером. А стал инженером. Раньше он увлекался альпинизмом, имеет звание "Снежный барс". Представляете, как я его провожала в горы и как ждала! Однажды он прислал мне телеграмму, сообщал, что заедет в Челябинск, и просил купить авиабилет на Кишинев. За ней вторая телеграмма: мол, не успевает с гор спуститься. Я билет переписала. И вдруг узнаю, что тот, предыдущий самолет, на котором сын должен был лететь, разбился. Такие вот повороты судьбы.

- А ваша старшая внучка, как я слышала, стала специалисткой по Ближнему Востоку.

- Ксюша мечтала о профессии ветеринара. Когда закончила школу и приехала ко мне в Питер, мама Ксюши посоветовала поступать на восточное отделение. Сейчас ей 23 года. Ей легко даются языки. Английским владеет со школы, а на втором курсе университета на персидском заговорила. Сейчас она в аспирантуре, еще изучает армянский. Недавно ездила в Бомбей, там была переводчицей с английского. Потом была в Иране в командировке в каком-то военном ведомстве. Я волновалась ужасно! А знаете, мой брат мечтал учиться на восточном отделении. Когда он поступал, то в анкете написал о себе: "Конопчук Богдан Васильевич, русский, отец украинец, мать литовка". Ему говорят в приемной комиссии: "Ты - русский?" - "Ну, я ж родился в Новосибирске, другого языка не знаю, географически не имею отношения ни к Украине, ни к Литве" - "Нет, ты литовец". И не приняли. Зато на фронт он пошел, как русский. Погиб в 1945 году, за несколько дней до окончания войны. Кроме Ксюши есть у меня еще одна внучка, Алена, ей девять лет. Когда смотрю на нее, вспоминаю одну юную зрительницу. Когда я играла в спектакле "Круг", в первом ряду всегда сидела одна и та же девочка и всегда с цветами, которые дарила мне после спектакля. Самые дорогие цветы, которые дарят на сцене, - те, что от незнакомых людей. Такие цветы были в моей жизни. n