04-03-98
Когда в январе умер челябинский фотожурналист Валентин Голованов, его друзья из Дома печати повесили в нашем холле фотопортрет Вали, под которым написали именно эту строчку: "Как умел, так и жил..." А как умел?
С Валей Головановым мы были знакомы четырнадцать лет, из них семь проработали вместе в замечательной газете "Комсомолец", по командировкам которой оказывались порой в самых неожиданных местах. Например, в конном агитпоходе (верхом и на "тачанках") в окрестностях Катав-Ивановска - последний всплеск комсомольской романтики, уже не вполне искренней, но еще увлекательной. А в начале 1990 года мы с ним летали в Баку, когда там были танки, чрезвычайное положение, комендантский час, пустые улицы и испуганные люди. В Баку я особенно оценил Валю не только как фоторепортера, но как попутчика и собеседника. Он неизменно вызывал у людей доверие: большой, бесхитростный, очень искренний, очень располагающий к себе. Помню, в Старом городе мы забрели в подвальный ковроткаческий цех, где женщины с сумрачными лицами плели вековые узоры. Валя прошел на середину комнаты, не спеша огляделся вокруг (все, конечно, сразу бросили работать и стали смотреть на него), а затем веско обронил: "Что, девушки, ковры ткете?". Эффект был магический: "девушки" разулыбались и стали поить нас чаем с какими-то восточными пряниками.
За это обаяние большого и надежного человека Валю всегда любили женщины и дети. В "Комсомольце" он много лет был неизменным Дедом Морозом, а когда однажды его заменил кто-то другой, дети "с опытом" говорили: "Вот в прошлом-то году был настоящий Дед Мороз..."
За четырнадцать лет мы лишь однажды поговорили с ним о главном - о его деле. И то коротко, на ходу. "Вот,- недовольно сказал Валя,- слово придумали - "фотохудожник". А просто "фотограф" - разве плохо?".
Тогда я не очень понял, о чем это он, а сейчас, когда "фотохудожников" вокруг как грязи, а фоторепортеров, способных снять динамичный кадр для первой полосы, раз, два и обчелся, особенно ощущаешь, как был прав Валентин. Он-то прежде всего был именно фоторепортером, никогда не отказывавшимся от задания редакции - даже в голову не приходило такое. Шел и снимал. Сам бывший спортсмен, лучше всего снимал спорт, чувствуя его динамику, азарт и пластическую красоту. Фотоархива не заводил, альбомов не издавал (и деньги на них у спонсоров не выпрашивал), в фотогенералы не рвался. Считал,быть может,что фотография, как и газетная страница, для которой она сделана, живет один день.
А самые лучшие его снимки связаны с семьей: женой Ларисой, сыном, дочерью. С тем, что для него было наиболее дорого.
Владимир СПЕШКОВ.