04-08-05
Анатолий ЛЕТЯГИН
Южноуральск
С Николаем Ивановичем Неустроевым мы знакомы более 30 лет. Знал его всегда как экономиста, работавшего в Южноуральске и Челябинске. Но есть в биографии Неустроева одна страничка, о которой почти никто не ведал. Да он и сам не афишировал свое далекое прошлое. Хотя, мне кажется, напрасно. Потому что, приоткрыв эту страничку, можно познакомиться с довольно интересным эпизодом из эпохи покорения космоса - взглянуть на далекие события глазами очевидца.
Госсекрет доверили комсомольцу
Экономистом Неустроев стал не сразу. Окончив Верхнесалдинский авиаметаллургический техникум в Свердловской области, с дипломом литейщика легких сплавов прибыл в Каменск-Уральский, на металлургический завод. Отправили его в прокатный цех: в отделении горячего проката не хватало мастера. Собственно, в 1953 году завод остро нуждался в специалистах всех профилей: в послевоенные годы еще не успели "наковать" инженерные кадры.
- Должность мастера тогда высоко ценилась, - рассказывает Николай Иванович. - С нами считались. Мы самостоятельно принимали ответственные решения, сами определяли размеры премии рабочим, и никакой профсоюз наши действия не оспаривал. Серьезное время было, тем более завод оборонный, работал на авиастроение.
И вот в марте 1954 года его вызвал в свой кабинет заместитель директора завода по кадрам и режиму Николай Григорьевич Жданов. Пригласил сесть, окинул оценивающим взглядом, придвинул к себе какую-то бумагу, видимо, важную.
- Так вот, Николай Иванович, завод получил правительственное задание, будем выполнять:
Что за задание пришло из Москвы, начинающий мастер спросить у заместителя директора, конечно, не посмел. И без этого было ясно - по пустяку "режимник" не вызвал бы. Да если бы и спросил, откровенного ответа не получил бы.
- Сегодня, - сделав паузу, продолжил Жданов, - в свою ночную смену ты должен будешь прокатать сплав. Сплав особый, такого здесь еще не катали. Но сделать его надо при любых условиях, даже если это будет грозить поломкой стана.
Заместитель директора указал толщину сляба, который предстояло прокатать, и толщину готовой плиты. Дал параметры и успокоил, мол, всю ответственность берет на себя. Но повторил, что задание должно быть выполнено во что бы то ни стало.
- Предупредил о неразглашении тайны?
- Конечно, - соглашается Николай Иванович. - Жданов предупредил, чтобы о задании я не говорил ни друзьям, ни родственникам. Иначе, в соответствии с указом Президиума Верховного Совета СССР, за разглашение государственной тайны в течение восьми лет буду нести уголовную ответственность. Подал мне раскрытый журнал по инструктажу, я в нем расписался.
Непослушный сплав
Его смена была с полуночи. Тайна, созданная вокруг особого задания, обострила чувства. Хотя и старался внешне ничем их не выдать. Собственно, далось это легко - никто в смене ни о каком особом задании ничего не знал. Поэтому поначалу все шло заведенным чередом.
- Раскаленный сляб вышел из камерной печи где-то часа в три после полуночи, - рассказывает Неустроев. - С прокатчиком Виктором Васильевичем Птицыным, а это был опытный специалист, мы подали его на рольганги, подвели к валкам, чтобы обжать и начать прокатку, но сляб отказывался повиноваться. Отскакивал от валков, будто горох от стенки. Валки и весь стан завибрировали, грохот стоял на весь цех - жуть! Мы же всегда катали алюминиевые сплавы, мягкие, податливые, а тут - магниево-титановый, твердость другая, высочайшая.
Опытный и уже немолодой прокатчик Птицын наотрез отказался прокатывать непослушный сляб, боясь вывести из строя оборудование. Тогда, как и приказывал "режимник", Неустроев всю ответственность за возможную аварию взял на себя, сделал соответствующую запись в книге дежурств. Увереннее заработал рычагами прокатчик.
- Не обращая внимания на вселенский грохот и вибрацию стана, мы все-таки усмирили непокорный сляб, прокатали его до заданной толщины. И тут, откуда ни возьмись (предполагаю, что за нами наблюдали) подкатывает к стану автокар, накрытый простыней. Так же не-ожиданно появились главный инженер завода и начальник отдела технического контроля. Погрузили нашу плиту, закрыли ее и увезли в неизвестном для нас направлении, - с веселой улыбкой рассказывает Николай Иванович. - В эту ночь, кстати, во всем цехе работало не более десяти человек. Все отделения оказались закрытыми, а людей отправили в отгулы.
- И никто ни о чем не догадывался?
- Для каких целей прокатывали титановый сплав, мы, конечно, не знали. Правда, в других цехах завода уже изготавливали некие специфические цилиндры, и все знали, что это корпуса ракет. На всех режимных предприятиях так было - в открытую никто ничего не говорил, но все обо всем знали. И мы предположили, что титановую плиту изготовили для ракеты. В большой важности задания я вскоре убедился. Месяца через три меня премировали, выдали на руки, как сейчас помню, 2592 рубля. При месячной зарплате в 140 рублей. Огромная премия пригодилось, когда стал учиться в Уральском политехническом институте.
Гордость за "шарик" и страну
Прошло три года. Страна известила мир о запуске первого искусственного спутника Земли. Люди устремили взгляды в осеннее темное небо, отыскивая среди звезд движущуюся светящуюся точку. Николай Неустроев в это время учился на четвертом курсе института и вдруг получил извещение о денежном переводе на 1150 рублей. Каменск-Уральский металлургический завод сообщал, что это вознаграждение за рацпредложение, якобы внедренное им во время работы мастером прокатки.
Рационализатором Николай не был, поэтому в уме все сошлось воедино - прокатка титанового сляба, государственная тайна и подписка на молчание, запуск спутника... Догадался, но о своем участии в эпохальном событии никому и словом не намекнул. А в 60-х годах, будучи в Москве, поехал на ВДНХ СССР. В павильоне "Космос" увидел первый спутник. Подошел, внимательно стал рассматривать спускаемый аппарат.
- Как специалист-металлург я, конечно, сразу определил, из какого материала изготовлен этот "шарик". На душе было очень приятное ощущение, такая радостная гордость, - говорит Николай Иванович. - В то время мы были молоды и полны оптимизма, гордились своей авиакосмической программой. И многое могли! Помните, как под Свердловском сбили американский самолет-шпион Пауэрса? Корпус самолета брали на химический анализ - до нашего металла американцам в то время было далеко.