04-09-97
Ох, и скуп на слово поэт Николай Година...
Вышла у него книга белых (свободных) стихов "Берестяная грамота". Освободившись от рифм, поэт, казалось бы, даст волю словам. Нет! Опять у Годины десять-пятнадцать слов - и произведение.
Посмотрите, как он с нами обходится.
Однажды
я увидел улыбку
Бога.
Но об этом
лучше не рассказывать.
Каково! Только подразнил и умолк. А почему, собственно, не рассказать? Не каждый день, однако, видим мы улыбку Бога. И уж если выпал случай - расскажи. Тем более, что - поэт.
Или Бог "не так" улыбался?
Или это вообще не рассказываемо?
Или все-таки все сказано?
Чтобы "нарисовать" себя (автопортрет), Николаю Године достаточно девяти слов.
В зеркало глядя,
сквозь слезы матери
вижу улыбку
отца.
Ключ - в этом "сквозь". Не себя видит поэт в зеркале, а лицо матери со слезами на глазах и сквозь эти слезы - улыбающегося отца. Сам он и есть смесь плача и смеха.
Портрет, согласитесь, был бы много беднее, смешайся он из двух плачей или двух "смехов".
* * *
Иногда слов нет. Совсем. Ни единого.
Лучшее,
что можно сказать
о весне,
сказала птица,
неизвестно откуда
появившаяся
на дереве.
И верно - какая весна без птицы, без птичьего голоса? Никакие слова не помогут, если весна - без трелей, щебетания, тиньканья, щелканья и всякой другой птичьей музыки.
Но заметьте это, казалось бы лишнее - "неизвестно откуда появившаяся"... Вроде можно было бы обойтись и без этих трех слов. Если тебе неизвестно, откуда появилась птица, то и не заговаривай об этом. Неужто поэт в этом случае согрешил болтливостью?
Нет. Не зря эти три слова. Представим: вдруг кто-то щелкнул вверху, вы подняли голову и увидели на ветке дерева первого весеннего скворца. Откуда он? Не скажешь ведь: из Африки. Вот именно "неизвестно откуда". Не было - и вот он. Из ничего, из ниоткуда.
Между прочим, у поэта Николая Годины на ветках сидят не только птицы, но и кое-что другое.
Тише,
не спугните.
Пусть поет
на ветке одинокой радости
серенькая душа
человека.
Какие, однако, грустные стихи! Серенькая душа, будто воробышек, на ветке одинокой радости... Глянешь на воробья - чего-то он радуется, чирикает себе... Так и мы. И наша радость такая же - серенькая, одинокая...
* * *
А это про экологию, по-годиновски, короче некуда:
Слабый пульс реки.
Закисшие глаза озер.
Горячий лоб пустыни...
Что с тобою,
Земля?
* * *
Свободный стих? Один из образцов:
Режим свободного неба
для птицы.
Режим чистой воды
для рыбы.
Режим заповедного леса
для зверя.
Режим справедливого мира
для человека.
Да, рифмы нет. Как будто. Но есть ритм. Ритм, переместившийся с конца строки в ее начало. Эти четырежды повторенные "режим" и "для", эти четыре словесные конструкции, их абсолютное подобие... Да и в концах строк ударения ритмичны, мерны. Кроме последнего слова, в котором не два, а три слога. Чтобы поставить смысловую точку.
А теперь выпишем прилагательные - свободный, чистый, заповедный, справедливый. Не правда ли, поэт Николай Година - идеалист и мечтатель? Он это скрывает, а тут - выявилось.
* * *
Знаете, что более всего любит поэт Николай Година? Играть словами. Путать их значения. Например:
Зазеленела,
казалось,
давно уже усохшая ветка
железной дороги.
Или еще:
Извлекаю корень.
Не извлекается:
Земля твердая, а дерево старое.
А то взять и столкнуть мир в натуре с его отражением. Допустим, так:
Открываю Урал
в белой январской обложке.
Или:
Зачитываюсь Миасской долиной,
спотыкаясь на дорожных знаках
препинания.
И что она значит, эта игра словами? А то и значит, что поэт, однако, любит слово.
Что живет он в мире слов и никогда из него не уйдет, если и захочет. Что он упивается мастерством жонглирования словами.
Ну и что? - спросите вы. А только то, что поэт подготовил себя к тому, чтобы, наконец, сказать о самом главном.
Не переиграть бы.
* * *
И загадочку не прочь загадать поэт Николай Година. Чтобы не голый смысл, а чем-то прикрытый. Чтобы ясно, да не совсем. Что-то вроде есть, а не уловить сразу. И не сразу - тоже.
Поразвелось зверья, -
ворчит старая,
прислушиваясь к темноте,
где бродит по окрестностям Всеселенной
вся в звездах, как в репьях,
Большая Медведица.
Картина сочная, красочная, вперемешку земная и небесная, натуральная и абстрактная, но, кроме налета едва уловимого настроения, от нее ничего не оседает в душе. Еще чуть-чуть - и настроение не уловить.
Можно подумать, что поэт Николай Година сам себя настораживает таким стихом:
Спросили,
зачем он приделал хвост
велосипеду.
И он
с достоинством ответил,
как тот египтянин:
- Чтоб не знали зачем!
В современной поэзии к велосипеду приделывают не только хвост...
Что говорить: загадка прекрасна. Когда есть загадка.
ХХХ
При всей любви к слову поэт Николай Година живет в ощущении, что, кроме русского и вообще человеческого, есть еще другие языки.
Слышишь,
о чем говорят
птицы?
Понимаешь,
на что намекает
вечер?
Догадываешься,
куда клонит
трава?
Время - любить.
И те, другие, языки не хуже, а то и лучше словесного. Например: "прекрасен язык, на котором говорят деревья". То и дело поэт позавидует языку красок и линий. Или языку мелодии. А еще у него есть такие строки: "Я трижды нарисовал одно и то же: красками, звуками, словами". Прекрасная, не правда ли, идея: одно и то же выразить живописью, музыкой и поэзией...
Поэт знает: и у любви - свой язык.
* * *
О любви. Это: по-крестьянски грубовато, надежно и довольно.
Я - пахарь,
ты - земля.
Вспахал глубоко
и высеял семя.
Теперь
будем ждать
урожая.
В нашей поэзии любовь все чаще холостая, бесплодная, не результата для, а процесса во имя. А тут - ожидание урожая...
Впрочем, и другая любовь не чужда поэту Николаю Године.
Ты - волна,
которая не топит,
но и не спасает.
Сквозь туман
мятежных глаз
слабо теплятся огоньки.
Господи,
не дай силы добраться до берега
и стать таким же, как все:
немного усталым и немного
довольным собой.
Надеюсь, понятно, что это стихи написаны человеком, который хотел бы утонуть в море любви. Простите, я ошибся. Не утонуть, а остаться в море любви. Не доплыть до ее берега. Берег далеко - где-то там "слабо теплятся огоньки". И пусть. Подальше бы в море. Без устали качаться на волнах любви. А не как все - вылюбить и опустошиться "немного усталым и немного довольным собой"...
* * *
Скуп на слово поэт Николай Година.
Невероятно, чтобы он написал поэму.
Может, он и прав. В наше время урывистого чтения чем короче, тем лучше. Не знаю только, ко времени ли прислушался поэт, к себе ли.
Михаил ФОНОТОВ.