05-02-08
В его роду были герой Брусиловского прорыва 1916 года, Георгиевский кавалер времен Первой мировой, солдаты Великой Отечественной, пимокаты из-под Костромы: Да и сам Пал Палыч - личность в Губернском примечательная. Во-первых, спортсмен, мастер спорта по гиревому троеборью. Во-вторых, земледелец, агроном и механизатор. Ну а в-третьих, составитель своего генеалогического древа и коллекционер.
Пимокаты с Костромы
Губернское и три села по соседству еще называют Тютнярами - по месту в Саратовской губернии, откуда почти два с половиной века назад переселялся работный люд. Не все шли добровольно. Одних везли силой, чтобы пополнить трудармию заводчиков Демидовых, другие бежали сами от помещицкой барщины. Немало было и лихих людей, клейменных за воровство и разбой, проще говоря, сбежавших каторжников. 75 семей переселенцев основали село Кузнецкое, 25 - Губернское, расположенное по другую сторону озера Ирдяги. По сию пору в здешних местах живут Пряхины, Тряпицины, Беспаловы, Лезины, предки которых были переселенцами.
Дед Павла Павловича, Михаил Леонтьевич Иванов, и два его приятеля - Евген Харапаев и Тимофей Смирнов - приехали в Губернское из-под Костромы в 1907 году. Все трое слыли отменными пимокатами. В Костроме мастеров по валянию популярной зимней обуви из овечьей шерсти было предостаточно, конкуренция жесточайшая. А на Урале, как прослышали они, снег держится до полугода, мастеров же древнейшего искусства в округе не найти.
- Вы не тютнярские, поэтому вас не обижу, - с хитрецой в глазах произнес Иванов, - если скажу, что здесь теметь жила. Ну, это такие люди, которые ничем не могли заниматься. Отхожий промысел вели - жгли древесный уголь для демидовских заводов да рыбалкой, грибами промышляли. А вот мастеров-то и не было. Поэтому пимокаты, шорники, плотники, каменщики - все пришлые.
Костромичи быстро стали людьми зажиточными, попав на пимокатную жилу. Поставили дома, обзавелись семьями и хозяйством.
С уставом не в ладу
Павел был десятым ребенком в семье. Трое детей умерли во младенчестве. Отец пропал без вести под Старой Руссой в 42-м. Старший брат Иван погиб в 43-м. У другого брата жизнь не сложилась, и он добровольно из нее ушел. Две сестры умерли, две - Клава и Зоя - в добром здравии.
Сам Павел отслужил три года в армии - в автомобильных войсках. И не где-нибудь, а в Москве. Да еще в таком привлекательном месте, как Измайловский парк. Армейская карьера шла в гору. Он даже учился на освобожденного комсомольского секретаря части. Вот только по партийной линии так и не продвинулся.
- Не в ладу был с военным уставом, - улыбается Павел Павлович, - нередко на гауптвахту попадал за самоволки. Все-таки столица: столько соблазнов! Так что не удалось стать комсомольским вожаком. И в партии не состоял.
Беспартийным он остался по принципиальным соображениям.
- Помните, как у Маяковского, - призывает Павел Павлович на помощь пролетарского поэта, - "Партия - это мильоны плеч, друг к другу прижатые туго, партией стройки в небо взмечем..." А что на самом деле? В совхозе, где я работал механизатором, числилось 960 человек. Среди них немало партийных. Но далеко не всех отличало примерное поведение: были замечены и в пьянстве, и в прочих грехах.
Самому Иванову особо пить было некогда: еще в армии по-настоящему увлекся спортом. Самым что ни на есть мужским видом - гиревым. Стал мастером спорта. При весе в 72 килограмма правой выжимал двухпудовую гирю 24 раза! Был даже чемпионом округа. Но не зациклился на одном "железе": имел разряды по штанге, теннису, лыжам, шахматам, легкой атлетике - бегал, толкал ядро. Между прочим, силой своей никогда не бравировал. Говорит, если встретит опасность, лучше сбежит, чем попусту рисковать.
- Как там у Высоцкого: "Идем молчком. Они стоят. Их было восемь". Ну, свяжусь. Одного, двух уложу, а третий меня чем-то огреет сзади. Так что никогда на рожон не лез.
Но один раз пришлось. Возвращался Пал Палыч из Карабаша автобусом. Один пассажир вел себя откровенно вызывающе. Даже закурил в салоне. На замечание кондуктора не реагировал. Я вижу: нахал. Подхожу.
- Мужик, ты знаешь кто я?
- Н-е-е-т.
- Я из Кашириных. Слыхал про таких?
- Д-а-а:
- Я тебя сейчас за шиворот - и вышвырну из автобуса.
Павел не имел никакого отношения к героям гражданской войны братьям Кашириным, но на что не пойдешь, чтобы поставить на место хулигана. И поставил. Получив неожиданный отпор, нахал сразу притих.
Запись в Евангелии
У Иванова двое детей. Александр работает сварщиком на Кыштымском медеэлектролитном. Дочь Наталья - экономистом в санаторном лагере имени Гагарина. От них пошло шестое поколение Ивановых. Это трое внуков.
И все они должны знать о своем генеалогическом древе, уходящем корнями в середину XIX века. Известны имя и фамилия основателя рода - Федор Андреевич Корнилов.
- Мне про него мать рассказала, - говорит Пал Палыч, - оставила записи в Евангелии. А вот кем были мои предки по линии отца, я, к сожалению, не знаю.
Больше записей в Евангелии нет, и вряд ли будет. Поскольку на матери в роду Павла закончились православные. Сегодняшние Ивановы - некрещеные. Хотя: В красном углу, как положено в деревенских избах, иконостас.
- Да неверующие мы с женой, - смеется наш собеседник. - А повесил искусства ради. Одной иконе лет 150. Называется Неопалимая Купина - охраняет дом от пожара. Другая - Богородица - молящая за сирот и убогих. А Николай Чудотворец: Говорят, желания исполняет, если хорошо попросишь.
Выходит, не только искусства ради висят святые образа:
В роду Иванова два Георгиевских кавалера. Это его дед Михаил Леонтьевич и дед жены Марии Семеновны - Константин Гаврилович Архипов. Награда одного из предков хранится в коллекции нашего нового знакомого. Показывать ее Пал Палыч поначалу категорически отказался и даже попросил выключить диктофон. Но потом все же принес кляссер. Тяжеловат оказался. В нем десятки старинных монет из меди и серебра. Самая старая деньга датирована 1771 годом, отчеканена еще при Екатерине Второй. Но наибольший интерес вызывают, конечно, воинские награды - медали с профилем Николая Второго "За усердие" и "За храбрость" IV степени. Ну и, конечно, сам Георгиевский крест с именным номером. Его получил дед Иванова Михаил Леонтьевич, который сумел сохранить этот знак отличия и во время австрийского плена.
В коллекции - и ордена с медалями земляков Пал Палыча, губернцев. Иванов предчувствовал, что в трудные времена воинские награды могли быть разбазарены не шибко исторически памятливыми родственниками. Вот и собирал, приговаривая: "У меня надежней сохранятся".
- А что, - уверен в своей правоте Палыч, - обратятся ко мне с просьбой вернуть награды своего деда или прадеда, пожалуйста, - все они в целости и сохранности.
Виктор РИСКИН, Геннадий ЯРЦЕВ, Аргаяшский район