05-03-02
Зашел в магазин за селедкой. Впереди парень. Обращается к продавщице: "Мне, пожалуйста, пятнадцать яичек:" Меня всего передернуло: "Ну ладно, не понимает, что такого товара ни в одном магазине, кроме узкоспециализированного, да и то в комплекте, не продают, из божьего дара яичницу не делают! Но зачем сюсюкать, произносить уничижительно-уменьшительные слова? Да разве он один. Вокруг только и слышишь - помидорчики, колбаска, сальцо, петрушечка-укропчик, селедочка! И все это надо не съесть, а непременно СКУШАТЬ. Ну уж от меня вы "селедочки" не получите. Пришел за селедкой и возьму селедку! И не скушаю ее, а непременно съем". Потом задумался: а откуда все эти ути-пути-мути? Откуда этот ясельный лексикон?
Ответ нашел в справочнике журналиста "Трудности русского языка". Там, кстати, объясняется происхождение слова "кушать": Вы заметили, что им, этим словом, злоупотребляют не только повара, буфетчики и официанты, но и люди достаточно известные. Недавно по телевидению выступал знаменитый хоккеист Владислав Третьяк. Так он за время короткой передачи сумел раза три проговорить "кушать" во всевозможных вариантах: Оказывается, до революции глагол "кушать" употреблялся во всех формах лишь в речи низшего сословия по отношению к стоящим выше с оттенком подобострастной вежливости: дескать, господа не едят, а именно кушают. Это слово придает речи манерность, слащавость и употребляться может разве что в сатирическом ключе для создания речевой характеристики героя: "За завтраком администратор пансионата объявляет: "Сегодня едем в старинный город Н. Состоится встреча с тружениками моря. Будем кушать жареную кефаль" (М. Семенов. "Сатирик на отдыхе"). Сюсюкающий, слащавый глагол порождает следующие за ним уменьшительно-ласкательные существительные - колбаску и селедочку.
Скажут, да какая разница, кто и как говорит! Вон начальник Генштаба Квашнин, интеллигентной внешности человек, с того же телеэкрана выдает слово "ихний". И ничего! Главное, чтобы человек был хороший! Сомневаюсь. То, что и как мы говорим, - есть производное от того, что мы есть на самом деле. Если талдычим - кушать вместо есть, яички вместо яиц, селедочка вместо селедки, то, значит, сами манерны, слащавы, подобострастны, искусственны и фальшивы. А может, просто невежественны и глухи к интонации, которой за версту веет от этих слов. В таком случае нелишне прислушаться к поэту Леониду Мартынову, однажды сказавшему: "Бывает мне противно слушать // Слова, лакеям по плечу. // Как, например: "Извольте кушать!" // Когда я просто есть хочу".
Вот оно, куда более точное объяснение сюсюканья - лакейство, угодничество. Все то, что противоположно гордости и достоинству. Не в этом ли мы (бог с ними, с медалями!) проигрывали на Олимпиаде?! Уважают ведь не только за силу, но и за умение вести себя с честью и тем же чувством достоинства. Именно эти качества продемонстрировали китайцы, отказавшись из-за судейских выкрутасов выйти на повторную церемонию награждения. Они позволили себе обидеться, за что их сильно зауважали.
Пока я так рассуждал, подошла очередь в овощной отдел: Голова моя непроизвольно склонилась над прилавком, и откуда-то издалека услышал свой голос, окрашенный приторно-искательной, слащаво-унизительно-подобострастной интонацией: "Мне бы селедочки, пожалуйста": n
Виктор РИСКИН
собственный корреспондент