09-01-04
Виктор РИСКИН
Озерск
Обида
Сергей Шумков слыл одним из опытнейших слесарей "Маяка". Не зря в числе немногих имел высший, седьмой, разряд и занимался ремонтом газоанализаторов. Специалисты знают, что это такое. Мне же Сергей растолковывал на пальцах.
- Работали на 156-м заводе три атомных реактора. Графитовая кладка находилась в определенной газовой среде. Туда должен был подаваться чистый азот. За всем процессом наблюдали суперответственные приборы, а за приборами - я. Так и трудился до 1993 года, пока мои экономические интересы не разошлись с интересами химкомбината. Вот тогда я уволился и до пенсии пахал на частника.
Шумков - пенсионер молодой, 50-летний. Мог бы и дальше служить "Маяку". Но не захотел. И не только экономические интересы тут замешаны: В 1988 году прошла горбачевская, по выражению Сергея Михайловича, перетарификация, и с него сняли седьмой разряд. В зарплате почти ничего не потерял, а вот обида в сердце поселилась. Причем он до сих пор уверен, что сняли в отместку за поведение. У Шумкова острый и несдержанный язык. Другой бы мягко, с приседанием к начальству, а он резко да с издевкой. Мастер, бывало, генеральским тоном даст задание, а Шумков потом его в лицах передразнивает. Друганы от хохота пополам складываются, а потом кто-то, прохохотавшись, сбегает к начальству наблюдениями поделиться.
Бог с ним, с мастером. Шумков замахивался еще и на идеологию, подвергал сомнению возможность построения общества всеобщего благоденствия. Это уже было непозволительно для слесаря седьмого разряда. Короче, разряд сняли, а Сергей обиделся. Да так, что, опять-таки по его выражению, стал валять дурака. На работе, конечно, отбывал положенные часы добросовестно. Но ни прежней инициативы, ни прежнего горения. Более того, ступил на скользкую тропу частного предпринимательства. На своей машине ездил таксовать в Свердловск и попутно приторговывал левой водкой. Не столько за деньгой большой гнался, сколько выражал свой протест: дескать, был добропорядочный, элитный трудяга, а вы меня мордой о стол.
Может, кому-то обида Шумкова покажется мелкой и даже неоправданной: не с него же одного сняли разряд. Но тем и ценен человек, когда он сам для себя определяет, на что и как ему реагировать, а на что внимания не обращать. Может, и Сергей не обратил, если бы не натура, настоянная на экстремальном увлечении: он - классный мотогонщик.
Врешь, не подрежешь!
Да, мотогонщик, и не "чайник" какой, а мастер спорта СССР! Таким же мастером считал себя и в профессии слесаря-анализатора. И снятие с себя того (да провались он!) седьмого разряда приравнял к ситуации, как если бы с него прилюдно сорвали боевой шлем мотогонщика. Посчитал бы за гражданскую казнь. Причем незаслуженную.
С мотоциклом его впервые познакомил отец. Сначала катал на бензобаке, потом сзади, приделав специальные подножки. Уже во втором классе Сережа сам взял М72М за рога. А когда впервые увидел промчавшегося мотогонщика, то буквально ошалел от восторга. Грязь, летевшая из-под колес, показалась ему звездным шлейфом, по которому он сам сможет въехать на вершины мотоциклетного мастерства. Так в принципе и вышло.
- В секцию меня привел старший товарищ, - вспоминает Сергей Михайлович. - Сам бы я ни за что не пришел ввиду природной застенчивости и такого же пожизненного неумения за себя просить. Случилось это 3 января 1969 года.
По уверению Шумкова, в мотоспорте сразу видно: гонщик ты или нет? Можно до винтика изучить машину, но если нет в тебе чувства полета, то так и останешься талантливым механиком. Тренер сразу уловил: этот паренек далеко пойдет. Так и вышло. Через пару лет еще школьником Сергей стал бронзовым, а потом серебряным призером области. Впереди его были только два выдающихся гонщика - Фарид Иксанов и Виктор Иванов. Соперничество с мастерами пошло на пользу: спустя восемь лет, а конкретно в 24 года Шумков стал мастером спорта СССР.
Принято говорить, что раньше спорт отличался благородством поступков и чистотой помыслов. Это сейчас, мол, подставы, наезды, договорные матчи, заказуха, большие бабки и прочая шелуха.
- И тогда все было, - смеется Сергей. - Однажды тренер попросил меня, как уже опытного кроссмена, попридержать соперника, чтобы наш молодой гонщик вышел на третий результат. Хорошо сказать - попридержать! Но это же надо сделать незаметно, будто невзначай. В противном случае судьи с дистанции снимут или та команда физиономию начистит. Сразу скажу, что делать мне это было противно, но тренеру же не откажешь. Еще скажу, что в мотокроссе прямая подрезка, во-первых, очевидна по причине индивидуального движения, а во-вторых, очень опасна: один из нас мог лечь и не подняться. В общем, нашел прием. Со "стола" спрыгнул вниз и ушел не на правую, а на левую дорожку. Этого мой соперник не ожидал. Он начал тормозить, перемещаться и потерял скорость. А наш все понял и по правой ушел вперед. Но результатами моей помощи он не сумел воспользоваться: зацепился где-то за кочку и сорвал бензобак. Даже до финиша не дотянул. Вот так судьба распорядилась.
Кухня - место для творчества
Подрезать пытались и Сергея. Но он над такими попытками откровенно посмеивался, потому что на трассе был в своей стихии и легко уходил от ловкачей, пробовавших его поприжать. Вот от чего не мог уберечься, так это от травм. В его "послужном списке" - сломанная правая рука, вывихнутая ключица, придавленное рухнувшим мотоциклом левое легкое, два треснувших ребра, разбитое левое колено. Вот почему своему сыну Мише он не назойливо, но аккуратно не рекомендовал идти по его стопам. Сам же до сих пор испытывает ностальгию по сумасшедшим гонкам. Будь, говорит, у него 6000 "баксов", непременно бы купил "Судзуки" или "Хусварну". Но одной ностальгией жить не будешь. И Сергей нашел новые увлечения - писать статьи в газеты и: гнать самогон. Пишет он с 5 утра до 11 дня, в основном о мотоспорте. Я читал некоторые статьи в "Камертоне". Подкупают откровенность, юмор и тонкие наблюдения. Вот фрагмент публикации, которая так незатейливо и называется "Про мотоспорт": "Этот самый зловредный мотоциклист по кличке Студент по барачному коридору умудряется гонять на 130-килограммовом ИЖе, да еще с поросячьим визгом: Заявляю со всей откровенностью: может, как мотогонщик он и добился каких-то успехов, но как человек он - свинья свиньей. Настоящий эгоист. Пусть прочтет эти строчки и пусть ему будет стыдно". Думаете, кого Сергей подверг такой суровой критике? Да самого себя. Он и носил тогда кличку Студент!
О производстве самогона надо писать отдельно. Это творчество. И кому, как не бывшему знатоку физико-химических процессов, происходивших в атомных реакторах, быть докой в этом еще недавно порицаемом производстве? Сергей повел нас на кухню, где продемонстрировал аппарат из нержавейки и ознакомил с технологией. При этом посетовал на внешние помехи, влияющие на получение экологически чистого продукта.
- Довел я смесь до кипения, - делится пережитым Шумков, - уже пошел пар, из трубки закапало. И тут неожиданно отключили холодную воду. Охлаждать нечем! Пришлось все вылить: повторная возгонка снижает качество "домашнего виски".
Кстати, "виски" (тот же самогон!) - не из терминологии нашего собеседника. Он против засилья иностранщины в таком тонком, истинно народном ремесле, как самогоноварение. Тем более что занимается этим не корысти ради и экономии для. Просто поставил перед собой цель - сделать популярный продукт куда чище и приятнее содержимого магазинных бутылок, залепленных акцизными марками. И своего добился. В этом мы убедились, продегустировав благородную 43-градусную влагу а-ля Шумков. Особенно хорошо она пошла под огурчики и помидорчики, засоленные по оригинальному рецепту Сергея Михайловича.
А я остаюся с тобою
Вот такой он, бывший мотогонщик, а ныне писатель и самогонщик Сергей Шумков. И еще об одном качестве хочется сказать. Оказывается, он патриот. И не на словах. Дело в том, что жена у Сергея - замечательная женщина Фрида Гербертовна, по девичьей фамилии Маар. Отец ее - репатриант, трудармеец, мать - заключенная-бытовичка. Встретились здесь, в тогдашней "сороковке". Фрида ребенком видела лагеря, обнесенные колючей проволокой, колонны пленных, бредущих по городу. периодически в семье Шумковых возникают дискуссии на предмет: что есть родина? Там, где хорошо, или там, где родился? Сергей отстаивает второй вариант.
- Согласен, - вслух рассуждает он, - что Там нам будет лучше. Но я не смогу есть чужой хлеб, который не заработал! Я не понимаю тех, кто уезжает, и не верю, что Там они себя чувствуют, как на родине. Моя родина - здесь!