09-02-06
Исполнителя партии Хозе часть публики Челябинской оперы приняла за француза. Он, в отличие от остальных, пел на языке этой страны, а в программку карандашом была вписана нездешняя фамилия - Агади. Была и еще одна причина принять господина Агади за уроженца Франции: с Кармен - Мариной Новокрещеновой он целовался так страстно, что ему вполне могли бы позавидовать и Ален Делон, и Жан Маре.
И все же Агади не француз, а пел не по-нашему, поскольку мировые стандарты требуют исполнять оперу на языке оригинала.
Чимкентская Золушка
Судьба Ахмеда Агади похожа на историю главной героини из сказки про Золушку. Парень из казахской деревни сумел стать солистом Мариинского театра. Разумеется, не без помощи добрых фей, которые время от времени встречались на его пути.
Отец Ахмеда напевал протяжные иранские мелодии, работая чабаном в совхозе имени XXII партсъезда в Чимкентской области. Ильтифат, как и тысячи молодых иранцев, служил на границе Ирана и СССР. Взрывной волной революции его перекинуло на стройки сталинского государства подневольным рабочим.
- Отца вместе с другими иранскими пограничниками погрузили в поезд и увезли на территорию Советского Союза. Многие потом хотели бежать - их расстреливали или отправляли в Сибирь, - рассказывает Ахмед.
Отбывшие иностранную повинность иранцы получили разрешение обосноваться в Казахстане. Там Ильтифат встретил рыжеволосую татарку Анису. Ахмед был седьмым ребенком, родившимся в этой интернациональной семье. У него четыре сестры и пятеро братьев.
Мальчик начал петь, едва научившись говорить. Эта способность передалась ему от отца - Ильтифат частенько пел на свадьбах.
- Остальные стеснялись, а мне, наоборот, хотелось как-то выделиться, - продолжает свой рассказ Агади. - Пел все, что слышал по радио. Ездил в район, побеждал на конкурсах, мне давали грамоты.
После школы Ахмед попал в армию и был уверен, что служба откроет ему путь на сцену, как это случилось с Лемешевым или Лещенко.
- Сначала я попал в стройбат. Музыкального образования у меня не было, пел как бог на душу положит. На русском знал одну песню - "Снег седины". Командиры, когда меня слышали, плакали.
Слух о талантливом солдате докатился до дирижера военного оркестра, начавшего обучать юношу нотной грамоте и сольфеджио. Он настойчиво советовал своему подопечному не возвращаться в Казахстан, а поступать в консерваторию. Но там Ахмеду отказали.
- Мой голос был, как необработанное золото, и никто не хотел с ним возиться, - простодушно объясняет он.
Не сразу его приняли и в Новосибирское музыкальное училище. Агади в то время бредил эстрадой, но на эстрадном отделении заявили, что данных у него нет. Желание заниматься казахским самородком высказал только один человек - преподаватель с 30-летним стажем Нина Дынкина. Агади повезло: Нина Леонидовна была лучшим в училище педагогом, к работе с неокрепшими голосами подходила осторожно, а случалось, исправляла ошибки коллег. За месяц, оставшийся до вступительных экзаменов, Ахмеду нужно было восполнить пробелы не только музыкального, но и школьного образования. Юноша говорил только по-казахски. Русский язык в его школе преподавали, как иностранный, то есть никак. На помощь пришла добрая фея Нина Леонидовна. Утром она занималась с Ахмедом вокалом, а вечером - русским языком, историей и литературой.
- Я жалел ее и приходил не каждый вечер. Тогда она ругала меня, говорила, что если я пропускаю общие дисциплины, могу не являться к ней и на вокал.
В итоге в училище юноша поступил, оставшись при этом в армии сверхсрочником. Командиры, не забывшие "Снег седины", выделили ему комнату в общежитии и назначили приличную зарплату. С девяти до часу в армии, с двух до семи - в училище. При таком бешеном ритме Агади умудрился стать отличником и победить в сибирском окружном конкурсе вокалистов.
- Услышав меня на этом конкурсе, преподаватели консерватории, три года назад отказавшие в приеме, стали наперебой звать меня к себе, - рассказывает Ахмед. - Но я подумал: если в здешней консерватории нравлюсь 12 педагогам, может, в Москве понравлюсь хотя бы одному?
В 1988 году Агади поступил в Московскую консерваторию.
- Там продолжались эти ужасные предметы - философия, этика, история КПСС. С моим скромным знанием русского языка они давались мне нелегко. На лекции ходил я один, но и этим не добился благосклонности преподавателей. Через полгода меня чуть было не отчислили из-за того, что не смог сдать историю. Женщина, "завалившая" меня на экзамене, через несколько лет пришла в театр Станиславского, где я в то время пел, и попросила билет на спектакль.
Мариинские будни
- В Мариинку вас пригласил Гергиев?
- Нет, Гергиев меня не приглашал. Мне посоветовал туда устроиться режиссер Алексей Степанюк. Предложил спеть Хозе, и я спел, темпераментно, эмоционально. Публика в конце очень взорвалась. Гергиев меня не слышал, поскольку постоянно находится в разъездах. Но он звонил людям, мнению которых всегда доверяет, и поинтересовался у них, как прошел спектакль. Пригласил меня в свой театр, даже не послушав. Когда маэстро вернулся, попросил спеть в "Тоске" Каварадосси. Мне тут же дали служебную однокомнатную квартиру, а самое главное, много ролей, которых я раньше не исполнял и о которых даже не мечтал. За полтора месяца я выучил партию Дон Карлоса и пел ее, когда Гергиев дирижировал оркестром. В своем театре он редко встает за пульт - раз десять за весь год.
- Принимали участие в японских гастролях, из которых недавно вернулся театр?
- Нет, там ведь в программе был в основном Вагнер. А я петь на немецком не могу - все эти ихь, михь, нихьт: Пою на русском, французском и итальянском.
- Вы много работали за границей и даже в театре "Колон" в Буэнос-Айресе.
- Это было около пяти лет назад. Потом в Аргентине произошла революция, и я потерял все связи. В больших театрах есть свои мафии - не все просто. Сейчас все силы, внимание и голос я отдаю Мариинскому театру. Хочу там укрепиться, показать, что достоин его. Ну, а потом посмотрим. Театры в Ницце, Эдинбурге, где я уже пел, приглашают меня еще раз. Эдинбург - сказочный город! Весь построен на камнях - как это возможно? Каждый раз приезжаю и восторгаюсь.
- В вашей практике случались экстремальные спектакли?
- Только что, за два дня до моего приезда в Челябинск. Погода начала меняться, в Петербург пришли морозы. Сначала был плюс, а потом - минус 20. У меня началась страшная мигрень, особенно с левой стороны. Целый день не мог повернуть голову. Ночью практически не спал, а когда не спишь, голоса нет. Утром мне звонят и говорят: сегодня поете Хозе. У тенора, который должен был выступать, температура под сорок. Я встал, попил чаю, голос вроде чуть-чуть прорезался. Ну, думаю, раз появился, дальше будет лучше. И согласился. Начал петь первый дуэт с Микаэлой - вдруг что-то случилось с голосом: никак ноты не берутся. Я их фальцетиком стал петь - тихонько- тихонько. Кошмар, думаю, и это только начало! Впереди второй акт, третий, четвертый! Неужели будет мой позор? Я страшно испугался. В перерыве ко мне подошел тенор Максим Аксенов. Он сильно за меня переживал и, несмотря на свою молодость, подсказал, что нужно делать: "Если ты будешь и дальше нервничать, - говорит, - то вообще голос зажмешь. Попробуй спеть Хозе мягко". Удивительно, обычно теноры ненавидят друг друга, а он меня спас. Во втором акте я последовал его совету и допел спектакль очень хорошо.
- Есть вершины, которые вы мечтаете взять?
- Отелло. Это тяжелая драматическая партия, ее надо петь взрослым голосом. Может быть, спою после 50, впереди еще 10 лет. За это время можно спеть много красивых лирических партий.
- А в современных операх вам приходилось петь?
- Приходилось, но я их не люблю, к сожалению. Иногда композиторы так пишут, что трудно найти свою ноту. Аккорды сбивают своим тяжелым, нестроящимся звучанием. А мелодия такая, что голос прыгает вверх-вниз, его можно запросто лишиться.
- А как вы относитесь к таким постановкам, как "Волшебная флейта" в Большом театре, когда классическая опера ставится на современный лад?
- Это не только в Большом театре, а во всем мире. Есть оперы, которые можно показать современно, например "Риголетто". Можно сделать Герцога бизнесменом. Сейчас богатые так же относятся к девушкам - меняют их как перчатки.
- А вы по натуре однолюб?
- Не знаю даже, наверное, да. Свою жену я очень люблю. Но бывает, что нравятся иногда и другие тоже. Это не так часто бывает, но у меня есть сила воли - и я не разрешаю себе.
- Чем занимается ваша супруга?
- Ирина закончила композиторское отделение, но композитором не стала. Она работает на НТВ за кадром, ей эта работа нравится. Мы жили в Москве, когда я работал в театре Станиславского и Немировича-Данченко, в сентябре я переехал в Петербург, а она осталась в столице. Сыну 5 лет, он очень скучает, для меня это тоже тяжело. Спрашивает по телефону: папа, когда же ты будешь дома? От вас я лечу в Москву и домой забегу обязательно. 17 февраля Мариинский театр уезжает в Вашингтон. Будет три спектакля "Турандот", два из них поет знаменитый Галузин, а один я.
- Вы поддерживаете отношения со своими родственниками?
- Когда я к ним приезжаю, это целый праздник. Они все собираются, у каждого по 4-5 детей, получается целый город. Братья и сестры живут в Казахстане, в соседних совхозах, и часто видятся. Я им помогаю, когда у меня контракт и хороший заработок. Сестра недавно с мужем разошлась - я ей купил квартиру в городе, и теперь она в садике работает в Чимкенте. Брату тоже помог: ему нужны были трактор и комбайн - я все это купил. Они переживают, что я один в столь трудном мире.
- Вам, такому открытому человеку, должно быть, нелегко.
- Из-за этого я все время страдаю. Открываюсь, а мои слова переделывают. Приукрасят, а потом моим откровением меня же бьют. Но это относилось больше к Москве. Питер мне кажется более интеллигентным.
- Любите прогуливаться по городу?
- За три месяца я не смог никуда пойти. Прихожу домой в 10 вечера и в десять утра ухожу - по три-четыре часа репетирую с концертмейстерами. Вечером чаю попью, яблочко на ночь съем, ложусь спать. Встаю в полдесятого, умываюсь, делаю зарядку и опять бегу в театр.
Челябинские гастроли
Первый раз Ахмед Агади прилетел в Челябинск в ноябре. Его выступление не было запланировано, он спел в "Риголетто" партию Герцога вместо неприбывшего итальянского тенора.
- Хоть я и не солист театра "Ла Скала", меня принимали если не лучше, то, по крайней мере, не хуже. Я был приятно удивлен. У вас настоящий оперный театр с великолепной акустикой. Тут вообще не надо выжимать из себя голос: пускаешь его мягко - и он везде разлетается.
Худрук Челябинской оперы Денис Северинов вспомнил, что Ахмед силой своего темперамента буквально поставил на ноги Джильду - Стефану Кибалову, накануне чувствовавшую себя неважно.
На репетиции "Кармен" Ахмед Агади тоже взял дело в свои руки. В перерывах между репликами оживленно обсуждал с Мариной Новокрещеновой, какие интересные ходы можно придумать. В пять утра он прилетел в Челябинск, в одиннадцать начал репетицию, которая должна была закончиться в час. Однако певец настоял на дополнительной репетиции и до вечера осваивал нашу сцену. В семь он был еще в театре - примерял костюм. На следующий день Агади блестяще спел в "Кармен", обрушив на нашу публику лавину страсти и темперамента - по-другому этот артист просто не может. Наш театр надеется еще не однажды увидеть его на своей сцене.
Как вы уже заметили, в Челябинской опере создается атмосфера постоянного присутствия Мариинского театра. Алексей Степанюк, работающий там режиссером, ставил у нас "Пиковую даму". Второй раз поет Ахмед Агади. А 18 февраля тот самый Максим Аксенов, подсказавший герою нашего материала выход из трудного положения, приезжает петь Германна.
Олеся ГОРЮК
Ахмед АГАДИ родился 30 марта 1965 года в Казахстане. Окончил Московскую консерваторию. 13 лет пел на сцене театра имени Станиславского и Немировича-Данченко. Выступал в Большом театре, Амстердамской опере, Королевской датской опере, Альберт-холле в Лондоне. Был признан лучшим голосом на Шаляпинском фестивале в Казани. Считается одним из лучших исполнителей партии Хозе в России.