09-08-03
Сергей БЛИНОВСКИХ
Горный Алтай-Челябинск
Мы выезжали из Челябинска от Свято-Симеоновского собора в день святых Петра и Павла после благословения местного батюшки. Путь нам предстоял неблизкий, а потому доброе напутствие было кстати. Четверо суток пути отделяло нас от подшефной заставы "Челябинская казачья" Акташского погранотряда, что расположена в Горном Алтае на границе Казахстана, Китая и Монголии. На вахтовом автомобиле "Урал" нам предстояло пересечь семь субъектов Федерации, чтобы добраться до одной из самых южных окраин российского государства, где проходят службу наши земляки.
Именная застава
Традиция шефства родилась в самом конце 90-х из простого и по-человечески понятного желания поддержать наших парней, проходящих на самой высокой российской погранзаставе (2700 метров над уровнем моря) срочную службу. Первыми на заставу поднялись мамочки, преодолевшие долгий путь по собственной инициативе и на собственные же средства. А вскоре генерал Андрей Николаев, возглавлявший тогда погранслужбу, откликнулся на обращение наших земляков, и погранзастава "Акалаха" получила новое имя - "Челябинская казачья". После этого материально поддержать уже родную заставу стало делом чести для представителей власти и бизнеса. На сей раз экспедицию на заставу снарядили стараниями регионального отделения Аграрной партии России, областного правительства, фирмы "Берег". Администрации Челябинска и Сатки помогли пограничникам деньгами - на двоих вышло 110 тысяч рублей. Мы везли с собой стройматериалы, продукты питания, конскую упряжь, канцелярские принадлежности и другие нужные вещи.
К слову, именных погранзастав, над которыми держат шефство города и целые регионы, в тех краях достаточно. Но нашу от шефов отделяет, наверное, самое большое расстояние. 3000 километров - это, поверьте опыту автора, совсем даже не шутка.
Наша делегация - это прежде всего председатель совета шефов старшина Оренбургского казачьего войска Игорь Михайлов, казачий сотник Владимир Турковский, вице-мэр Сатки и Саткинского района Игорь Арефьев, представители родительского комитета, Аграрной партии, движения "За возрождение Урала" и два журналиста.
Газета не в состоянии вместить все авторские впечатления от этого необычного путешествия от Уральских гор до величественного Горного Алтая. Потому все нижеследующее есть только описание самых ярких его эпизодов.
Чуйский тракт
Чуйский тракт завораживает видами на вечные ледники, ослепительной красоты ревущую на горных перекатах Катунь и проезжими тропами шириной от края колеса до обрыва не более метра. Временами сердце замирает от щемящего ощущения того, что вот сделай ты еще шаг в сторону - и... по всем законам всемирного тяготения, поминай как звали. Впрочем, гибнут тут, вероятно, не чаще, а возможно, и реже, чем на некоторых участках златоустовской трассы. Зато каждое такое происшествие заставляет проезжающих еще долго вспоминать о его жертвах. На всем протяжении трассы на ее откосах я встретил не один обуглившийся остов, бывший некогда машиной. Рассказывают, что где-то здесь, в районе самого высокого горного перевала Чике-Таман, стоит символический памятник песенному герою - лихому шоферу Кольке Снегиреву. Помните?
Есть по Чуйскому тракту
дорога,
Много ездит по ней шоферов,
Был один там отчаянный
шофер,
Звали Колька его Снегирев.
В отличие от прославленного Кольки наш вахтовый "Урал" на перевалах не лихачил, за что, конечно, спасибо нашему водителю Владимиру. Но как на столь узких тропах разъезжаются встречные машины, для меня так и осталось загадкой. "А это не наша проблема, - слегка подначивает Володя. - У нас ведь машина больше".
Кстати, несмотря на федеральный статус трассы, ни одного гаишника на Чуйском тракте мы, кажется, не встретили.
Кош-Агач.ru
Кош-Агач - райцентр и последний населенный пункт, который мы проезжаем, следуя по Чуйскому тракту. Далее трасса тянется на юго-восток к забытой богом Ташанте, откуда до монгольской границы уже рукой подать. Но нам на юг. Чуйский тракт остается за спиной и в стороне. Дорог в привычном для нас понимании вплоть до самой заставы больше не будет. Будут только направления, как иронично поясняют бывавшие здесь ранее. Преодолеть их можно только на вездеходе и, кажется, на автомобиле, подобном нашему "Уралу".
Кош-Агач стоит в степи. Само селение, на удивление, уныло и неприглядно. Отличительной особенностью здешней архитектуры являются дома, лишенные по воле своих хозяев крыш. Объясняется это, вероятно, нехваткой строительных материалов, а также тем, что крыши по большому счету и не нужны. Дожди здесь относят к числу уникальных природных явлений, снега зимой также практически не бывает. Потому несколько плоских досок, положенных поперек деревянного сруба и забросанных кизяком, служат местным жителям защитой скорее от слепящего солнца, нежели от осадков.
Сами строения в подавляющем своем большинстве кособоки и неряшливы. И дело, наверное, не в бедности населения (по рассказам, на продаже скота оно зарабатывает очень хорошие деньги), но в бытующем у степных народов взгляде на целостность архитектурного строения.
Мы минуем два примечательных объекта местной инфраструктуры - базарчик и компьютерный клуб под вывеской "КОШ-АГАЧ. RU". На фоне степных песков и по-азиатски безысходных пейзажей вывеска выглядит довольно странно. Расценки на выход в Интернет превышают челябинские примерно в два раза. Желающих воспользоваться возможностями мировых информационных технологий в наш приезд мы не обнаружили.
Рядом - столовая на два зала, один - для мужчин, другой - для женщин. Так здесь принято.
Солдатский батюшка
Как только въезжаешь на территорию погранотряда в Акташе, взгляд останавливается на небольшом изящном храме, где служит светлый человек - иеромонах отец Варлаам.
В отличие от дореволюционного времени, когда каждая воинская часть имела свою церковь, полковых храмов в России сегодня немного. Один из них находится в расположении Алтайского пограничного отряда.
Свято-Евгеньевский полковой храм - первая полковая церковь, построенная в ФПС. И возведена она во имя святого мученика Евгения Родионова, казненного в 1996 году под Бамутом чеченскими боевиками за отказ снять нательный крест и перейти на сторону бандитов. Тело его так и опознали, по кресту. Икону Евгения Родионова, кстати, можно увидеть не только в самом храме, но и в солдатской казарме на заставе "Челябинская казачья", куда мы держим путь.
Строили храм своими силами на пожертвования. Монах Варлаам, по его словам, не раз в камуфляже поднимался на строительные леса и вместе с местными умельцами из числа солдат принимался за работу. Его и сейчас нередко можно видеть в армейском облачении: камуфляж во многих случаях оказывается гораздо удобнее, чем церковная ряса.
- Многие военные, солдаты и офицеры, - рассказывает он, - пришли к Богу уже на этой стройке.
Летом, когда открываются горные перевалы, Варлаам покидает приход, чтобы объехать пограничные заставы. В прошлом году, побывав на "Челябинской казачьей", окрестил по личной просьбе трех солдатиков.
На меня отец Варлаам произвел впечатление очень интересного человека и незаурядного собеседника. Несмотря на позднее время, открыл для нас храм, где провел с нами почти два часа.
К немалому нашему удивлению, монах Варлаам, в миру Дмитрий Якунин, оказался нашим земляком родом из Снежинска. Окончил Челябинский мединститут и работал военным медиком. Дослужился до капитана, после чего вдруг круто изменил светской карьере, принял постриг, ушел в монахи. У него уникальная биография. Полковым священником он прошел Абхазию, много раз бывал в Чечне. Говорит, что его голову Гелаев оценил в немалую сумму. Вероятно, отец Варлаам мог к сегодняшнему дню сделать блестящую карьеру и на церковном поприще. Отец его занимает видный пост в Московской патриархии, да и сам Варлаам возглавлял приход в Пушкине. Но он выбрал далекий Акташ. И, кажется, не собирается отсюда уезжать.
Акалаха
Последние 300 километров от Акташа преодолеваем за 12 часов. Для сравнения: в первые дни мы делали от 900 до 1200 километров за световой день. Здесь понимаешь, почему в горах принято измерять расстояния именно километрами, а не временем в пути. Офицеры рассказывали нам, что зимой дорога от отряда до заставы на реке Акалахе может занимать до 12 часов. Будем считать, что нам повезло.
Кстати, перевал, ведущий на заставу, считается проезжим только три месяца в году - с середины июля до середины сентября. В остальное время никто не поручится за то, что ваша дорога на Акалаху окажется доброй. Потому стройматериалы, горючее и прочие грузы на заставу завозят именно в этот короткий период.
Потерявшемуся на заснеженном перевале путешественнику очень сложно рассчитывать на быструю помощь: на многие десятки или даже сотни километров в округе, не считая военных, можно встретить, быть может, только человек пять чабанов. Одним словом, край земли.
На заставу въезжаем затемно. Тихое, очень небольшое и абсолютно не поражающее воображение поселение: казарма, дом офицерского состава (он же, с позволения сказать, и гостиница), скотный двор, ветхий угольный склад, гараж, конюшня и баня. Вот, пожалуй, и все, если не считать за строения смотровую вышку и теплицы.
Несмотря на позднее время, нас встречают начальник заставы капитан Роман Суслин и замполит старший лейтенант Александр Раздобреев. Прапорщик Валерий Крауз организует разгрузку нашей машины, на которой мы доставили на заставу гостинцы.
С заставы открываются великолепные виды на ледники и степь, которая по характеру растительности представляет собой уже тундру. На западе от заставы - Казахстан, южнее, за величественными хребтами, - Китай, на востоке - Монголия. До ближайшего участка границы километров семь-восемь, или несколько минут верхом на конях. Лошади здесь - основной вид транспорта, на них пограничники выходят в дозоры и многодневные рейды к границе.
Капитан Суслин не слишком разговорчив и к беседам "за жизнь" в присутствии прессы по первости явно не расположен. Первоначальное напряжение, впрочем, легко объяснимо: гости из числа гражданских здесь очень нечасты, а кроме того, ожидаемое со дня на день прибытие важного гостя в лице генерала, командующего Забайкальским пограничным округом, наверняка несколько напрягает. И тем не менее в ходе первого знакомства за ужином удается выяснить, что главное беспокойство заставе доставляют не контрабандисты и военные лазутчики с территории сопредельных государств, а скотоводы, которые тайными тропами пытаются перегнать табуны через запретную линию границы.
Когда здесь ловили настоящих шпионов, никто уже и не припомнит. А историю о задержании паломника, который из России через Китай шел в Индию, чтобы отыскать там легендарную Шамбалу, передают из уст в уста. И, кажется, сама эта история уже стала немного легендой.
Словом, нет здесь ни погонь, ни ночных перестрелок. Наверное, и слава Богу. Служить здесь и без того тяжело. Причина тому - особенности высокогорья и особый климат, из-за которого местность эта приравнена к условиям Крайнего Севера. Зимой температура нередко опускается ниже 50 градусов Цельсия, а с ледников со стороны Китая круглый год дуют холодные ветра. По этой причине максимально допустимый срок службы на заставе - три года. Срочную службу проходят на один месяц меньше, чем в обычных частях.
Личный состав заставы - это примерно 25 человек. Среди них семеро наших земляков, пятеро из которых срочники и еще двое контрактников. Капитан Суслин утверждает, что наши ребята - на самом хорошем счету. И, кажется, говорит это абсолютно искренне. Заветная мечта шефов - добиться увеличения числа наших парней на заставе. Это и понятно: любая мать с большим желанием проводит сына в армию, зная, что служить ему придется в окружении земляков и под приглядом шефов. Да и название заставы, что ни говори, обязывает. Увы, но из всех бесед с офицерами-пограничниками я вынес убеждение, что при самом хорошем отношении к призывникам из Челябинской области мечта эта останется только мечтою. Потому как смешанный характер формирования воинских частей был и остается пока одним из незыблемых принципов, на которых строится российская армия. Более того, погранвойска постепенно переходят на контрактную основу. А потому, возможно, через несколько лет наших призывников на "Челябинской казачьей" не останется вовсе. И это обстоятельство очень тревожит председателя совета шефов Игоря Михайлова.
Скоро на Акалаху из Брянска должна приехать жена капитана Суслина вместе с маленьким сыном. А пока единственная женщина на заставе - это жена старшины связист Салтанат Крауз. Чтобы быть рядом с мужем, она несколько месяцев назад пошла на контрактную службу. Однако, по ее собственному признанию, далекая горная застава, конечно, не место для женщины. Тяжелый климат, отсутствие качественной медицинской помощи, подруг и самых примитивных развлечений, случается, навевают Салтанат невеселые мысли.
А служить ей приходится практически наравне с мужчинами.
- Поначалу солдаты еще помогали мне носить тяжести, - рассказывает обаятельная и хрупкая Салта, - а теперь приходится таскать все самой. Я, случается, и думаю, и говорю о себе уже в мужском роде.
С разных сторон застава окружена заброшенными рудниками, на которых в советские годы добывали вольфрам, молибден и другое стратегическое сырье. Времена поменялись, и стратегическое богатство оказалось родине без надобности. Рудники забросили. Поговаривают, что на месторождения заглядываются китайцы.
Контрольно-следовая полоса и столбики с натянутой между ними колючей проволокой на самом деле отстоят от самой границы на несколько километров. К нашему разочарованию, эти атрибуты "настоящей границы" сегодня заброшены и служат лишь немым напоминанием о годах "холодной войны". Режим охраны границы стал мягче, да и испытывающему экономические трудности государству не по карману содержать такую дорогую систему. "Сами горы - лучшая защита", - поясняют военные.
Лошадь, собака, автомат - вот, кажется, и все. Это и есть российский пограничник. Все как в старых советских фильмах. Почти ничего не изменилось.
Прожив на заставе двое суток, понимаешь, что практически любая помощь здесь будет кстати. Нужны стройматериалы, постельное белье, медикаменты, литература и спортинвентарь. Даже подаренный несколько лет назад шефами "видак" дышит на ладан.
Признаюсь: после общения с офицерами погранотряда уже в Акташе осталось в душе некоторое разочарование. Да, на словах инициативу шефов о поддержке родной именной заставы поддерживают. Но в том-то и дело, что не вся помощь, перечисляемая на счета погранотряда в виде денежных средств, доходит потом до Акалахи. Нам говорили об этом прямо, ссылаясь на то, что по воле высокого военного начальства часть ее уходит на развитие инфраструктуры. И проконтролировать распределение этой помощи как из Челябинска, так и с высокогорной Акалахи чрезвычайно трудно, если вообще возможно.
Но и это невеселое обстоятельство, кажется, не умаляет решимости Игоря Михайлова ровно через год снарядить очередную шефскую экспедицию на Акалаху. И двинуться в путь, как только откроется перевал, ведущий на самую высокогорную российскую погранзаставу "Челябинская казачья". n
Потомки Чингисхана
Как поется в песне про Кольку Снегирева, изъездил он весь Чуйский тракт до монгольской границы не раз. В его времена трасса эта не затихала ни днем, ни ночью и служила своего рода связующим звеном между далекой европейской частью России и отсталым, живущим в традициях родо-племенных отношений Ойротским краем бывшей Российской империи. Сегодня Горный Алтай живет куда более тихой и размеренной жизнью. Алтайцы, или, как их еще принято называть, ойроты, смотрят чаще на Восток, чем в сторону Москвы. На Алтае распространено убеждение, что великим историческим предком ойротов надлежит считать едва ли не самого кровавого Чингисхана. Впрочем, согласно другим историческим выкладкам, спасаясь именно от свирепых потомков Чингисхана, алтайцы в XVIII веке попросились под протекторат Российской империи. И сложись история чуть иначе, алтайцы к сегодняшнему дню оказались бы полностью истреблены и частично ассимилированы своими более агрессивными и многочисленными южными соседями.
С самими алтайцами тоже, как выясняется, не все так просто. Под таким названием ученые объединяют около десятка родов, многие из которых, как считается, имеют между собой не больше общего, чем, скажем, русские и удмурты.
Те из аборигенов, с которыми нам довелось общаться на пути через горные селения, лично мне показались людьми очень простыми, лишенными высокомерия, беззлобными и открытыми. Чрезвычайно охотно фотографируются, не требуя в благодарность за общение ровным счетом ничего, кроме общения. Долго трясут руку на прощание и при упоминании Челябинска вспоминают всю свою родню, проживающую западнее Омска.
Задубевшие лица аборигенов темнее выжженных солнцем плоскогорий, на которых они проживают. Говорят они с едва слышимым акцентом. Беспощадный друг местного населения - алкоголь. Потому как в организме алтайцев (что роднит их с многими северными народами) отсутствует некий фермент, отвечающий за расщепление алкоголя. Нам, русским, сего грустного обстоятельства не понять, а алтайцам по той же причине пить ученые очень даже не советуют. Однако же пьют.
Хотя считается, что на Алтае распространены три основные религии - православие, мусульманство и буддизм - все представители местного населения, к какой бы вере официально себя ни причисляли, в душе остаются язычниками. Традиции поклонения огню и солнцу укоренены в местной культуре тысячелетиями. Первый заместитель главы правительства Республики Алтай Николай Тайтаков, с которым нам довелось пообщаться в Горно-Алтайске, признавался, что даже во времена коммунистического атеизма, возя по республике официальные делегации, свято следовал языческой традиции поклонения духам гор. Эта традиция обязывает каждого путешественника в знак уважения к покровителю ущелья или горной долины положить свой булыжник в каменную пирамидку, называемую обо. Такие обо во множестве разбросаны по обочинам дорог.