10-01-01
В книге жизни "мощного колхозника", каким слывет ректор Челябинского государственного агроинженерного университета Василий Васильевич Бледных, есть немало увлекательных страниц. Например, его работа на Кубе советником министра образования по сельскому хозяйству. С тех пор Василий Васильевич свободно говорит на испанском языке. Интересна страница об его участии в организации Гаванского высшего сельскохозяйственного института. И многие другие, полные удивительных событий, начиная с рождения будущего ректора в ссылке, в зоне, где репрессированные строили завод. Каким ветром его занесло к нам в Челябинск? Уж во всяком случае не попутным. Мечтал о Москве, о физтехе, но приехал в 1956 году сюда, поступил в сельскохозяйственный. А где учился, там и сделал карьеру. Хотя сначала отказался от аспирантуры. Уехал в Башкирию, в село, где едва не стал партийным работником. Но вовремя одумался. Делать правильный выбор - одна из самых его сильных черт.
Сегодня у Василия Васильевича есть все (в смысле регалий и званий), что может иметь ученый. За исключением звания академика. (Но и оно, наверное, не за горами). Он - профессор, доктор наук, заслуженный деятель науки и техники Российской Федерации, член-корреспондент Российской Академии сельскохозяйственных наук. Мы встретились с ним накануне 70-летия агроинженерного университета, который В. Бледных возглавляет вот уже в течение 15 лет. О любимом "детище" и начали беседу.
- Василий Васильевич, объясните же мне, наконец, как вам, человеку, крепко стоящему на земле, могла прийти в голову в общем-то фантастическая идея: готовить фермеров на французском языке? Ну, зачем российскому мужику, крестьянину говорить по-французски?
- Как раз крестьянская психология и побудила меня к этому. В советское время наши преподаватели подолгу работали во франкоязычных странах. Выучили язык. Но в 90-х годах их попросили оттуда. И 20 профессоров (практически по всем дисциплинам) остались без работы. Мог ли я, крестьянин по происхождению, допустить, чтобы такое добро пропадало?! Конечно, нет. Каждый из этих специалистов знает примерно по 10-15 тысяч терминов и понятий на французском языке. Это ж какая ценность! На свой страх и риск открыл прием на новую специальность.
- Да, но ваши выпускники! В поле с комбайнерами, как известно, по-французски не изъясняются:
- А мы там и не искали для них работу. Ее сегодня в деревне нет даже для выпускников традиционных профессий. В совхозе "Петропавловский", например, раньше работали 45 наших выпускников, а сегодня нет ни одного. Сейчас в совхозах осталось максимум по 3-4 инженера, где было раньше по 30-40. Поэтому мы обратили свой взор на Францию и нашли там заинтересованных людей. Сегодня нас поддерживает французское правительство как базовый университет, который готовит специалистов для работы на франкоязычных предприятиях. К нам приезжают оттуда профессора, читают лекции, делегации французских фермеров - частые гости. Наши ребята там у них проходят практику.
- Разве во Франции своих специалистов не хватает?
- Дело не в том, что не хватает. Не всякий французский специалист поедет в Россию, где открыли уже немало франкоязычных предприятий. Для них и готовим мы выпускников. И спрос на них колоссальный. Со 2-го курса все ребята уже распределены по предприятиям.
- Но как вам удается набрать ребят, которые с первых же дней записывают лекции на французском языке? Ведь этот язык не очень распространен в наших школах:
- А мы принимаем абитуриентов и из других областей России. Правда, полную группу все равно еще ни разу не набрали. Как правило, к нам поступают 8-10 человек.
- Так ведь, наверное, невыгодное для университета это дело?
- Еще какое выгодное! Языковая группа - это точка кристаллизации, вокруг которой формируется совершенно иное отношение к образованию. У нас сегодня нет проблем с дисциплиной на языковых занятиях. Посещаемость там самая высокая. Студенты изучают не только французский, но и английский, немецкий, а то и сразу несколько языков. Примерно 20 процентов наших выпускников свободно говорят на одном из европейских языков. Разве это не достижение?!
- Но откуда же такое рвение, если работа за рубежом ребятам не "светит"?
- А практика! Это мы начинали с Франции, а теперь сотрудничаем с двумя десятками стран. Когда вернулись наши первые практиканты из-за рубежа с машинами (кто сам купил, кому фермеры подарили), тут народ и зашевелился. Это по настоянию студентов мы провели при участии коллег-свердловчан экзамен для преподавателей нашей кафедры иностранных языков. И, как выяснилось, знания их не отвечали современным требованиям. Пришлось расстаться с многими, набрать новых. И сделали это мы своевременно. Ведь сегодня нет отбоя от предложений по международному сотрудничеству. Ежегодно свыше ста студентов выезжают на практику в Германию, Австрию, Норвегию и т.д. Из них набираю аспирантуру, чтобы все профессора владели, как минимум, одним европейским языком. А ведь это уже новый уровень.
- Стало быть, открывая французскую группу, вы все просчитали заранее?
- Не все, конечно. Но кое-что просчитали. И интуиция не подвела. Поэтому мы угадали, хотя и начали в России такое дело первыми.
- Первыми среди сельскохозяйственных вузов?
- Не только. Сегодня в России готовят специалистов на иностранном языке всего два вуза: Институт дружбы народов имени Патриса Лумумбы и мы.
- Вы и раньше походили на этот московский институт. Хотя бы по составу студентов. Кто только у вас не учился: якуты, туркмены, таджики:
- С тех пор многое изменилось. Государства стали самостоятельными. Учить детей вдали от дома - удовольствие для крестьян недоступное и небезопасное. Страшно жить в городе мальчишке, приехавшему из села. Теперь у нас учится примерно половина городских ребят. В общем-то, это нормально, учитывая, что мы готовим специалистов для отраслей, обслуживающих сельское хозяйство. Ведь эти службы находятся в городе.
- А душа не болит, что вы оставили село без внимания?
- Не то, что болит, а плачет. Единственное утешает меня как крестьянина, что его все равно не уничтожить. Пока есть земля, на ней будет расти трава, а на траве - пастись скот, а это значит будет и жизнь в деревне. Селянин себя все равно прокормит. Но ведь он мог бы накормить еще и горожан. "Слишком затратно, - рассуждает иной руководитель. - Я лучше лишних 10 тысяч тонн никеля выработаю, продам его и куплю все, что мне нужно". Но ведь это зависимость, в которую мы попадаем. Сегодня в большие города мы завозим из-за рубежа до 80 процентов продуктов! Стоит только закрыть этот краник - и все: государства нет.
Нельзя упрекать наше село в неэффективности, сравнивая его с американским или европейским. Средняя температура января у них плюсовая. В России зима - восемь месяцев. Сможет ли наш крестьянин получить такие же экономические показатели, как в Европе, используя зарубежную технологию? Разумеется, нет. У них теплых дней в два раза больше, чем у нас. В Якутии солнечных дней не меньше, чем в Африке. Но там ведь ничего не растет. У нас должна быть другая технология. Вот чукча - умный. Приехал он со своей 60-й параллели в Калифорнию или в Израиль (животноводство там шикарное). Посмотрел на передовые технологии и говорит: "Нет, они мне не подходят". А почему? Построил бы оленятники. Создал бы машину, которая сгребает снег и косит ягель. Научился бы его консервировать. Провел бы туда газ, электроэнергию, построил бы города. Но тогда оленье мясо стало бы дороже золота. А оно у него самое дешевое в мире.
Челябинск - на 56-й параллели, а Калифорния - на 24-й. Так кто к нам ближе?
- К политике, которую проводят в сфере высшего образования, у вас, наверное, тоже есть претензии?
- Разумеется. За 10 лет нам объявляют о пятой реформе! А ведь образование по своей природе консервативно. Необдуманные новации могут все испортить. Нынче резко сокращают часы на фундаментальную подготовку. Зато в расписание вводят ежедневные занятия по физкультуре. В нашем вузе, как известно, всегда были очень сильные спортивные традиции. Сохранились они и сегодня. Но физкультурой мы занимаемся после учебы. Благодаря фундаментальной подготовке наши выпускники стали конкурентоспособными специалистами. Зачем же делать из них недоучек?
Но, слава Богу, здесь, на местах, мы тоже кое-что понимаем и делаем что-то по-своему.
- Вы оптимист по натуре?
- Конечно. Мы очень сильны духом, что тысячу раз доказала история. Но почему-то нам непременно надо наступить на край пропасти, даже наклониться над ней. Вот тогда появляются недюжинная сила и колоссальная сплоченность, которые позволяют выбраться на достойные рубежи.
- О чем вы еще не сказали?
- Наверное о том, что мы были первым вузом, который появился в Челябинске. Кстати говоря, в Америке все университеты возникли на базе сельскохозяйственных вузов. Мы помогали всем остальным становиться на ноги. И этот факт тоже питает корни моего оптимизма.
Светлана ЖУРАВЛЕВА