10-11-00
Светлана АНАТОЛЬЕВА
Челябинск
Амнистии уже не спасают. Тюрьмы все равно переполнены. Растет не только преступность. Все больше становится людей, которых мы называем "родственники осужденных". У них - свои проблемы, своя боль. Этих людей, как правило, не замечают. Но ведь они тоже часть нашего общества: того целого, что зовется "мы".
"Помолитесь обо мне!" - просит словами Анны Ахматовой мать осужденного, не пожелавшая назвать своей фамилии. Ведь сын ее все еще "там". Но у нее накипело. Молчать этой женщине больше невмоготу. И мы ей дали возможность излить душу.
"Все мы на свободе условно"
"Принято считать, что если из-за решетки, то значит, с той стороны, из тюрьмы. Но мы смотрим отсюда, с воли, из "свободной" жизни. Вглядываемся в мир, где теперь - наши дети. Нас, оказывается, много. Мы есть и, наверное, будем. Мы все в равной степени виноваты. И у нас одинаковые проблемы: узнать бы, как там он (она), и отпроситься с работы на передачу или свидание. Мы занимаем деньги, чтобы послать хоть что-то. Плачем, ищем оправдания себе и детям. И теряемся в догадках: "Почему именно он? Почему такое со мной? Где просмотрела? Когда упустила?" Мы стыдимся себя. Мы боимся людей. Мы - тоже спецконтингент, живущий по законам, которые нам диктуют СИЗО, суд, зона.
...Вот и пришли. Не ищите надписей типа: "Добро пожаловать!" Вы что, дураки? Не понимаете, куда пожаловали?! Здесь в изобилии такое: "Непродуктовая передача - 1 раз в месяц", "Сахар - 1,5 кг в месяц" и т.п.
Только гений Шекспира или, в крайнем случае, Л. Толстого мог бы словесно передать особенность тюремного духа. Тут и ярко выраженное туалетное амбре, и аромат принесенных продуктов, и запахи 20, 30... 70 посетителей, потеющих или мерзнущих (в зависимости от погоды) в приемной.
Не сразу замечаешь людей за маленькими зарешеченными окошками. Они строги и требуют написать в двух экземплярах, указать, заполнить, отойти, подойти, не мешать, не шуметь и т.п. Отчего-то оконца расположены так, что надо обязательно униженно согнуться, чтобы услышать, что тебе говорят.
Вам не ответят здесь на вопрос: "А почему?.." Они и сами часто не знают - почему. Не положено, вот и все. Наволочки можно, а пододеяльники нельзя; газировку в маленьких бутылочках можно, а в больших - нельзя.
Но не думайте, что все, что не запрещено, разрешено. В любой момент вам могут что-то не разрешить. Почему? Да все потому же. Не положено!
Если вдруг вам захочется что-то узнать, идите к соседнему подъезду. Там громадная металлическая дверь. Видеокамера, решетки, зеркальное стекло, в котором вы с замечательной четкостью увидите собственное отражение. Там вас с любым вопросом выставят на улицу "подождать": минут 40-50. Если к вам не сможет выйти представитель тюрьмы по какой-то причине, никто вам об этом не сообщит... Если вы догадливы, то после часа ожидания сами тихо уползете. Если же упорны, то стойте на здоровье хоть до завтра, только к дверям не подходите. Не положено. И будь вы хоть стариком, хоть женщиной на сносях, хоть инвалидом, не смейте присесть на крыльцо. Не положено. Отойдите метра на 2-3 и стойте себе под палящим солнцем или на пронизывающем ветру.
В тюрьме - народ занятой. Оно и понятно ("У меня тысячи зеков!" - цитата из высказываний заместителя начальника по воспитательной работе). Не до просителей ("Занят, не могу разговаривать" - цитата из него же). Даже в приемные часы! А те, которые могут говорить, не изнуряют себя церемониями. (Молодой женщине, просящей о свидании с мужем: "Вот пойдет на зону, тогда там и натрахаетесь"). Путают "ты" и "вы", да и вообще, чаще всего обращаются безлично. Они страдают от обилия и назойливости просящих. Им осточертели непонятливость и нервность "любопытствующих" родственников. Им бы молоко выдавать за вредность! Они, как на подбор, все с одинаково недоверчивым выражением на лицах, с корявой речью, обильно пересыпанной "блинами" ("Вы, блин, что, блин..."), скрытой или выраженной агрессивностью, а главное - с абсолютной уверенностью в своей правоте ("У нас зубы не лечат, только рвут. Тут не санаторий. Мы сюда никого не звали"). Этих людей не подбирают специально, они постепенно мутируют и путем отбора остаются только самые-самые. Они, по-моему, на свободе, как говорит Жванецкий, "условно, ну очень условно".
Ребята, да вы такие же, как и мы, а часто, подозрительно часто, даже хуже нас, толпящихся и нервно галдящих. Чего ж вы с нами, как с врагами молодой республики в первые годы Советской власти?
И не надо к нам все время поворачиваться тыльной стороной. Хотя вы, вероятно, показываете нам лучшее, что в вас есть: непримиримую спину. Но мы ее уже изучили до тонкостей. Нам бы теперь и в глаза посмотреть ваши!
Самые безжалостные и свирепые в тюрьме - это женщины. Именно они противными голосами вещают, что можно, а что - нет, гонят, одергивают. Наши слезы и просьбы приводят их в состояние перманентного раздражения, в котором они и пребывают, точно дозируя злость, чтобы всем хватило и мало не показалось. Девчонки, хочется вам пожелать чего-нибудь хорошего, светлого, нежного! Ну очеловечьтесь как-нибудь, вспомните, что вы - сами матери, дочери, сестренки. Почитайте Анну Ахматову:
"Эта женщина одна Эта женщина больна, Муж в могиле, Сын в тюрьме. Помолитесь обо мне!"
Ведь для вас это - ваша работа, которую вы выбрали сами. А для нас тюрьма - наша беда, в какую попасть мы, ей-богу, не хотели". n
Слово человеку в погонах
О его проблемах рассказал начальник отдела следственных изоляторов и тюрем главного управления исполнения наказаний В.В. Шевчук.
Самая большая беда, по его словам, переполненность исправительных учреждений в полтора, примерно, раза. Если, скажем, следственный изолятор рассчитан на 500 человек, то именно на это число и количество состава. И окошек для передач, между прочим, меньше, чем требуется. А вот перечень продуктов в последнее время расширили. Увеличили и вес посылки с 8 килограммов до 20. И все это надо тщательно досмотреть, как того требует инструкция. Требование не надуманное. Чего только не пытаются передать осужденным! В банке якобы с соком - вино, в сигаретах - травка и т.д. Недавно завели уголовное дело на мать, которая передавала сыну в посылке наркотики. Как тут не быть начеку?! Тем более, что за недосмотр работника строго наказывают. Вплоть до увольнения, до заведения на него уголовного дела!
Сейчас при изоляторах открыли магазины. И проблему очередей они как будто бы сняли. Ведь продукты, приобретенные в них, передают осужденным без проверки.
А вы знаете, какую зарплату получает младший инспектор охраны? 500 рублей. И больше ничего в течение пяти первых месяцев. Потом ему доплачивают за паек, за звание, выслугу лет. Но в общей сложности он получает немногим более тысячи. Тут поневоле озвереешь от такого довольствия!
Как вы относитесь к нашим тюрьмам?
Сергей Н., артист шапито:
- Недавно на гастролях в Литве мы попали с благотворительным концертом в колонию строгого режима. Так ведь это детский сад по сравнению с нашей тюрьмой. Там осужденных возят в музеи! Ходят они в своей одежде. На территории и в спальных корпусах все ухожено, красиво. А у нас? Кошмар сплошной, судя по телепередачам. Да и люди об этом говорят.
Виктор Петрович, инженер, 34 года:
- Я сам провел там месяц. Правда, еще в 1995 году. За превышение самообороны. Врагу такого наказания не пожелаю. На 40 койко-мест нас было 120 человек. Спали по очереди. Каждую неделю - обыск. Все вещи из камеры выбрасывали. Тяжело и теперь вспоминать. Думаю, что сегодня там не лучше, а еще хуже.
Евгений Николаевич Кривулин, врач:
- Я бывал и в местных тюрьмах, и в колониях по долгу службы. Как специалист по психиатрии и наркомании. Конечно, условия разительно отличаются от западных стандартов. Но ведь и общий уровень жизни в нашей стране, к сожалению, невысок. А условия в таких учреждениях должны быть жесткими, по-моему. Иначе что же это за наказание?
Надежда Александровна, техник:
- У меня отбывает наказание в местах лишения свободы сын. Я была в ужасе от первого посещения его там. Ко мне обращались так, как будто я не человек. Страх от этой тюрьмы остался на всю мою жизнь. Закроют, бывало, окошко без всяких объяснений. Время идет. Люди нервничают. Ведь они могут не успеть со своей передачей. Многие привезли ее из дальних мест. Появляется человек в камуфляжной форме. Мол, кому здесь помочь? Небескорыстно, конечно. А тебе и дать ему нечего. Все деньги ушли на продукты и на дорогу!
Баба Шура, вахтер:
- Однажды я видела, как везли осужденных этапом. У одного паренька упала сумка. Он хотел было ее поднять. Но охранник стал его бить резиновой палкой. Так и осталась сумка на подмерзшей земле. До сих пор не могу вспоминать об этом без слез.