12-01-06
Под занавес прошлого года известный челябинский литературовед Алексей Казаков выпустил уникальную книгу. Она называется "Гагарий зык" и является своего рода прообразом полного собрания сочинений удивительного русского поэта Николая Клюева.
Казаков так и называет эту свою книгу - "малое собрание сочинений". Как ни странно, у Клюева ПСС до сих пор нет. Хотя попытки издать его были - за границей, поскольку долгое время расстрелянный в 1937 году и похороненный неизвестно где поэт был попросту запрещен. Так или иначе, те немногие книги, которые выходили, всегда оставались как бы факультативными штрихами к портрету "олонецкого ведуна". В советское время более или менее репрезентативное издание сочинений Клюева появилось лишь в 1977 году, ограниченным тиражом в "Малой серии поэта".
И вот - "Гагарий зык", 800-страничный, очень необычный томик, по сути - карманного формата, но необычайно емкий. Алексей Казаков, кажется, пожертвовал читательским комфортом ради главной цели - уместить все стихотворения и эпические произведения Клюева. И в то же время внимательный читатель оценит тщательность составителя. Алексей Казаков с гордостью говорит, что в этой книге выверена каждая запятая. От себя добавлю - здесь изящна каждая страничка. Кроме того, книга снабжена иллюстрациями и обширным словарем-комментарием языка поэта, подробным библиографическим отчетом, есть и внятный биографический очерк от составителя.
Над полным собранием сочинений Николая Клюева Алексей Леонидович работает уже несколько лет. Он корпит в архивах, систематически ездит в клюевскую Вытегру, ищет заветные места, где, например, по сию пору стоит часовня, которая упоминается в текстах Клюева. Натурально общается с его эпохой, дышит воздухом дремучего Русского Севера, где рождались люди, способные слышать звон просыпающейся березовой почки. По пути на Соловки прошлой осенью Казаков едва не утонул, попав на утлом суденышке в шторм на Белом море:
Это исключительно честная позиция по отношению к субъекту исследования. Николай Клюев как раз и рифмовал сей заповедный край и родниковые тайники души. Протопопа Аввакума Клюев называл прадедом. А Алексей Казаков очень точно обозначил поэта настоящим китежанином: "Он был из тех редких русских людей, подвижников-прорицателей, кому было дано слышать потаенный звон колоколов затонувшего Китеж-града".
В предисловии к изданию 1912 года Валерий Брюсов (его мы тоже читаем по книге Казакова) писал: "Поэзия Н. Клюева похожа на этот дикий, свободный лес, не знающий никаких "планов", никаких "правил". Стихи Клюева вырастали тоже "как попало", как вырастают деревья в бору". И какова была сила сшибки от непримиримого эстетического конфликта между всем этим и лязгающим молохом.
"Забодало железное быдло
Коляду, душегрейку, салазки:"
Но:
"Мы - ржаные, толоконные,
Знаем Слово алатырное,
Чтобы крылья громобойные
Вас умчали во всемирное":
Утверждают, что после шумного сериала Есенина снова стали читать и покупать. К сожалению, описываемую здесь книгу в магазинах не найти. Алексей Казаков, ретроспективно начинавший свой путь к Последнему Бояну Руси как раз с исследования творчества и жизни Есенина, увяз в Клюеве, стал "клюевским маньяком". А ведь Есенин, по словам Казакова, оторвавшись от корней, так и не смог порвать клюевскую пуповину.
Айвар Валеев