13-07-04
Министр культуры Снежинска, заслуженный артист России, бывший актер Челябинского академического театра драмы Андрей Торхов родился в Москве, в Снежинске жил с 1959 года. Там вырос, учился в школе. В Снежинске живут мама, брат, много друзей.
Андрей ушел из челябинского театра, что называется, в расцвете сил: его романтическая, мужественная внешность и естественное обаяние покоряли зрителей пятнадцать лет во многих ролях, как романтико-драматических, трагедийных, так и комедийных. В труппе театра он выделялся своей фактурой, умением владеть залом. Все это обеспечило ему целый букет ролей, о которых многие артисты могли только мечтать. Но в силу различных причин он театр покинул. Это было тем более неожиданно, потому что ролей в перспективе у него намечалось множество. И всяческие правительственные, "датские" концерты сейчас не может вести никто так, как это делал он.
"Я не скажу, что страдал эти пять лет от того, что не выхожу на сцену, хотя определенный голод есть, - рассказывает Андрей Николаевич. - Видимо, меня "Безотцовщина" в свое время так "накормила", что я очень долго не мог после нее отдышаться. Еще в свое время Юрий Васильевич Яковлев (известный и многими любимый артист столичного театра имени Вахтангова, театральную школу при котором я закончил) предупреждал меня о том, что у актера существуют "роли-убийцы", после которых невозможно выходить на сцену, потому что выше уже некуда. Во-первых, я о роли Платонова мечтал всю жизнь, я жутко ревновал к Калягину, когда смотрел "Неоконченную пьесу для механического пианино" Никиты Михалкова. И когда я получил роль, то на титуле пьесы сдуру написал: "сыграть и умереть". И когда мы репетировали пятый акт, Наум Юрьевич Орлов заканчивал репетицию не потому, что время кончилось, а потому, что Торхов переставал узнавать партнеров. Там у Платонова в последнем акте белая горячка, и я ощущал физически, что это происходит со мной. И чувствуя это, Наум Юрьевич репетиции прекращал. А дома у меня творился полный кошмар: я крушил мебель, ломал стулья. Приходил с репетиции совершенно неадекватным. У меня все дети, можно сказать, прятались по углам, жена вела себя, как мышка. Потом, когда я распределился в спектакле, не выходил после него полумертвый, мог о чем-то поговорить с партнерами, приехать домой, что-то сделать, я понял, что начал себя сохранять и беречь, а значит, начал врать и себе, и зрителям. На меня это, видимо, произвело такое опрокидывающее впечатление, что я перестал понимать, зачем выхожу на сцену вообще. Поэтому я заметался, забесился, нашел повод, который, правда, был достаточно увесистым, и написал заявление об уходе".
Затем Андрей Николаевич на полгода уехал в ЮАР в качестве режиссера телекомпании CBIS African investnents. Это негосударственная компания, которая подчиняется BBC. Делал передачи двух вариантов. Первый - коммерческие. Например, на побережье Индийского океана продается вилла. И нужно сделать пятиминутный фильм, в течение которого покупатель должен все про эту виллу понять: вид снаружи, из окна, как дойти до магазина, как дети пойдут в школу. То есть нужна была полная информация про этот дом: какие комнаты, где прохладно, где жарко. Он проехал от Дурбана до Кейптауна, все побережье Индийского океана. А уехал потому, что сделал передачу о том, что возник конфликт между двумя основными народностями ЮАР - банту и свази. Нельсон Манделла - банту, а министр внутренних дел Мангосуту Бутелези - свази. И свази решили голосовать на очередных президентских выборах за белого кандидата, потому что Манделла сильно уронил экономику страны за время своего правления. И там по этому поводу началась "напряженка". И Андрей про это сделал передачу. В результате чего его за 24 часа попросили из страны.
Потом он уехал в Чехию. Сделал в Праге как режиссер спектакль "Маленькие трагедии" у Томаша Тепфера. Тогда к 200-летию Пушкина был объявлен европейский конкурс пушкинских спектаклей нерусскоговорящих театров. Чехию он всю проехал на машине. Андрей со всей семьей собирался улетать в Прагу на постоянное место жительства, но в связи с дефолтом 1998 года все деньги, положенные в Чешский банк, пропали. Хорошо, что не успел продать квартиру в Челябинске. Потом он на год вернулся в театр.
Недавно после пятилетнего перерыва он три раза сыграл графа Лестера в спектакле "Мария Стюарт" на родной сцене, в связи с болезнью артиста, исполнявшего эту роль, и очень волновался. Сейчас идут переговоры с театром "Наш дом" в Озерске. Они хотят восстановить спектакль "Георгий Победоносец", поставить "Константина Великого", чтобы на сцене театра шла вся трилогия Константина Скворцова, включая репертуарного "Иоанна Златоуста". Андрею предлагают сыграть Георгия Победоносца и Константина Великого. Что, по его словам, очень заманчиво, потому что профессионального театра в Снежинске нет. Есть большое количество самодеятельных, любительских и полупрофессиональных очень интересных коллективов, даже театр оперетты. А вообще вся культурная деятельность Снежинска построена в основном на воспитании детей.
- Андрей Николаевич, как возникла идея диссертации "Особенности психологии жителей закрытых городов", над которой вы сейчас работаете?
- Психологией я занимался и интересовался давно. В Новосибирске в пединституте вел семинар "Психология общения", в театральном училище преподавал актерское мастерство и психологию движения по сцене. У меня есть авторские художественные тесты, которые я разработал, когда преподавал в 63-й гимназии в Челябинске, по которым можно определить психическое здоровье и потенциальную одаренность и направленность детей. Я вхожу в ассоциацию психологов-практиков России. Психологом себя не считаю, я начитанный дилетант в области психологии, не имею сертификата, нигде специально не учился. Когда был в Москве на курсах в Академии переподготовки работников искусства и культуры, я там познакомился с замечательной женщиной из МГУ, которой высказал эту идею о диссертации, сказал, что у меня есть некоторые наблюдения на основе Озерска и Снежинска. Она мою мысль поддержала.
- Как же все-таки эти города создавались?
- Поначалу нужных людей иногда специально подводили под уголовную статью, и таким образом они в эти "шараги" попадали. Создание таких городов контролировал Берия. По сути являясь маргиналами, приезжими со стороны, люди создавали себе новую родину и относились к этому пятачку именно так, несмотря на то, что первые пять-шесть лет жили безвыездно, как в тюрьме.
Озерск начал создаваться еще при Берии. Снежинск - в 1957 году. Почему, кстати, в Озерске есть театр, а в Снежинске нет? Потому что Берия требовал, чтобы в любом новом атомном городе одним из первых культурных заведений был театр. А Снежинск возник в хрущевские времена, и тогда уже были нормативы, по которым театр мог быть только в городе с населением больше 100 тысяч. Снежинск начинал строиться сразу как город, у нас никогда не было бараков, сразу четырехэтажные панельные дома.
- А что произошло с городом с тех пор, как вы его покинули в 1973 году?
- Сейчас я совершенно по-другому к нему отношусь. Тогда это был город высочайшего интеллекта и культуры. Все диктовала верхушка ядерного центра, академики, доктора, это были физики, которые были увлечены лирикой. Это были "сливки", ученые из Москвы, Ленинграда, Киева, Минска, Риги - все лучшие мозги. Они остались, но состарились. Город стал люмпеном. Наукой там по-прежнему занимаются. Но если раньше из 20 тысяч населения 12 работали в федеральном ядерном институте, то сейчас из 50 - восемь. Деньги здесь народ в основном не зарабатывает. Это легенда, что Снежинск - город очень богатых людей. 42 тысячи населения делятся так: 12 тысяч - пенсионеры, 12 - дети, остальные работают в сфере обслуживания - магазины, уборщики, мелкий бизнес, система ЖКХ, дорожное строительство. Это город, который паразитирует на институте. Городом высочайшей культуры он считался 30 лет назад. Я пережил несколько шоков. Концерт Елены Камбуровой: продано 12 билетов. Армен Джигарханян со спектаклем "Игра в джин" - 180, Алена Резник, артистка театра "Сатирикон", - 100, Андрей Крамаренко, артист театра Елены Камбуровой, - 30 билетов, Наталья Кутасова из Петербурга приехала со спектаклем - 50 билетов. КВН - аншлаг. Это показатель. Город абсолютно не способен воспринимать высокие образцы культуры и искусства, ему нужен "пуповой юмор", нужно надрывать животики. Стриптиз тоже пользуется спросом. Основной потребитель культуры сейчас - это 15-20-летние, воспитанные на боевиках. Наши актерские мечтания о чем-то высоком абсолютно город не зацепляют. Старики, которые к этому привычны, уже не имеют сил, чтобы ходить и посещать что-то. Исаак Моисеевич Израилев (дай Бог ему подольше прожить, ему сейчас 87) - человек, который пережил все атомные аварии России и Советского Союза, побывал везде, Константин Константинович Крупников, лауреат Сталинских и Ленинских премий, который тоже побывал во всех атомных ситуациях. Они продолжают работать, но берегут силы, потому что они им нужны для работы в институте, а куда-то ходить и что-то посещать - им не до этого.
Это умирающий город. Молодежь сюда не возвращается. Даже мои девчонки. Они выросли в Челябинске и после пяти лет в Снежинске говорят, что заканчивают школу и уезжают. Это город для пенсионеров и детей. Здесь тихо, спокойно, чисто, уютно. До 15 и после 60 здесь хорошо. Город очень комфортабельный для нормального человеческого быта.
Кстати, в Снежинске радиации нет. в самом городе такой же фон, как и в Москве.
Нынешняя молодежь ведет себя тоже как маргиналы, но со знаком минус, как люди чужие, пришлые. Они не воспринимают Снежинск как свою родину, у них считается хорошим тоном говорить о нем оскорбительно. Им все время кажется, что им чего-то недодали, что они чего-то здесь недополучают, у них у всех центробежное настроение. Они мечтают о "Большой земле", хотя совершенно ее не знают и не умеют на ней жить. Они выросли в тепличных условиях, в городе без решеток на окнах, без поножовщины. Среднему поколению там можно хорошо жить, когда есть интересная работа, то есть сотрудникам института, которые занимаются наукой. Институт сейчас получает все новые и новые заказы, и им есть чем заняться. Вот им не хочется уезжать, они получают достойную зарплату и живут в хороших условиях. Но, кстати, если сейчас будет приниматься решение на уровне правительства об открытии закрытых городов, я в рамках своего социально-психологического исследования могу с достаточно высокой степенью достоверности сказать, что на референдуме горожане подавляющим количеством голосов примут решение о дополнительном налоге на содержание охранного периметра. То есть они будут готовы платить за то, чтобы его не сняли, потому что это дает очень высокий уровень защищенности. И бандиты с "Большой земли" уже не приедут разбираться к нашим бизнесменам, и шушера какая-нибудь, потому что все на строгом учете.
- И каков этот охранный периметр?
- Это проволочное многорядное ограждение с электричеством, окружающее площадь в 20-30 километров. Сначала идет ряд проволоки, потом контрольно-следовая полоса, потом еще электрический ряд, потом вновь КСП. Итого пять-шесть рядов колючей проволоки, разделенных полосами между собой. Там стоят мощная система оповещения, лазерные системы, которые улавливают приближение к зоне, и уже за 300-400 метров о тебе известно, и наряд выходит к месту предполагаемого нарушения. Бывает, сигнализацию нарушают лоси, они погибают, а солдатикам приварок - 400-500 кг мяса. На этой площади можно собирать грибы, рыбачить, охотиться на тетерева, глухаря, зайца, кабана. У нас есть озеро, которое тоже охраняется - моряками на очень быстроходных катерах. На озере можно заниматься и парусным спортом.
- И все же, вам в Снежинске не тесно?
- Первое время было очень интересно осваивать новый участок, потому что я учился в Академии муниципальной службы при президенте России. Это было необходимо, потому что я не знал, что мне надо делать. Вникать по ходу - это одно, другое дело - получать квалифицированную информацию и не изобретать велосипед.
Сейчас мне в общем-то стало скучно. Мы живем на чемоданах. Хотя уехать туда сложно, а оттуда еще сложней. У меня в Снежинске сейчас очень приличная квартира. Если бы у меня была такая в Челябинске, я бы без разговоров уехал. Но в Снежинске она непродажная, потому что людям, у которых есть деньги, такая квартира не нужна, они купят классом выше, а у тех, кому нужна, нет средств. Но даже если мне удастся ее продать, я смогу в лучшем случае приобрести в Челябинске двухкомнатную "хрущевку". А менять пятикомнатную квартиру в защищенном, благополучном, спокойном Снежинске на двухкомнатную - это надо быть чокнутым. Кроме того, у меня здесь сравнительно высокая зарплата. И для того, чтобы мне куда-то сорваться, нужно, чтобы мне предложили хотя бы чуть-чуть побольше, чтобы я мог помочь детям выучиться. А в Снежинске достаточно стабильно идет федеральное повышение. Так что время покажет...
Татьяна ЖИЛЯКОВА