13-09-08
Не хочу называть театр, в котором это произошло, чтобы не походило на сведение личных счетов и ответный мстительный ход. Но и не писать не могу. Потому что прецедент абсолютно нов и для театра (челябинского и российского), и для журналистики, и для молодого пока института пресс-секретарей.
Была обычная пресс-конференция, посвященная открытию сезона. И тут - как гром среди ясного неба: "Характер взаимоотношений с прессой у нас теперь меняется". Назвали шесть фамилий, которые могут являться в театр беспрепятственно и в любое время. Остальные - только по согласованию с пресс-службой, иначе не пропустит охрана. Директор театра тут же свое решение и обосновал: в профессионализме вышеназванных мы уверены, а вот остальных - нет. Как иллюстрацию непрофессионализма он привел ляп одного из телеканалов. В сюжете было сказано, что режиссер А. везет к нам из Москвы спектакль "В", а на самом деле А. едет в Москву ставить "В". Этого оказалось достаточно, чтобы журналистов телеканала вообще не пускать в театр!
Однако же, объясняя отказ в прямом общении с прессой ее непрофессионализмом, театр должен быть как минимум сам профессионален. Помните такой анекдот: если в слове "хлеб" сделать четыре ошибки, будет слово "пиво". В афише театра не так давно умудрились исковеркать фамилию всемирно известного сочинителя, также состоящую из четырех букв. Ошибку, правда, сделали всего одну, но и этого хватило, чтобы композитора превратить в пирожное. После такого кошмара я бы на месте директора театра и составителя афиши не произносила слово "профессионализм" лет эдак пять.
Нет, отнюдь не в профессионализме дело. А в чем же? Думаю, что театр такой мерой хочет оградить себя от нежелательной критики. "Пишите о хорошем! - призвал журналистов директор. - Его, поверьте, гораздо больше, чем плохого". А "плохое" между тем прет изо всех щелей, само бегает за журналистами и по редакциям звонит. По окончании одной из пресс-конференций, где много говорилось об успехах и достижениях, на улице к человеку с телекамерой подбежала старушка. "Снимите, - говорит, - снимите про нас сюжет! Как мы, отработав в театре и выйдя на пенсию, остались бомжами". Теперь, чтобы встретиться с той старушкой на территории театра, журналистам нужно будет звонить пресс-секретарю. Объяснять ситуацию. Пустит ли? Не думаю.
Любопытно, что никого из "разрешенных" журналистов на момент оглашения списка в театре не было. А то бы услышали свои исковерканные фамилии с неправильно поставленным ударением и устыдились бы самой ситуации. Повторюсь, такого хамского отношения к профессии журналиста история челябинского театра еще не знала: собрать людей для того, чтобы голословно упрекнуть в непрофессионализме и предупредить, что больше в театр они просто так не попадут. Что может журналист ответить на публичное оскорбление? Напрашивается такой ход: больше не писать про театр, объявить информационную блокаду. Но никто из настоящих журналистов на это не пойдет. Журналист ведь строит свои взаимоотношения не только с директорами и пресс-секретарями, но и с читателями, имеющими право знать обо всем, что происходит, и со временем, и с историей, которая реконструируется по страницам газет и кадрам телесюжетов.
Я пытаюсь представить, как такое нововведение озвучивает Исидор Аркадьевич Зак или Наум Юрьевич Орлов, люди действительно высокой культуры и широчайшей эрудиции. И как ни силюсь, не могу. Увы, на смену творческим профессионалам пришли дельцы, доморощенные специалисты в области маркетинга и пиара.
Олеся ГОРЮК