14-06-2000
В одном городе, это был Челябинск, стали пропадать дети. Люди заметили, что происходит это тогда, когда провинцию посещает со своей "нью-мега-хаус программой" очередной ди-джей. Исчезнувших нигде не могли найти, милиция сбилась с ног и даже областное радио выступило с обсуждением проблемы. Однако жизнь шла своим чередом, и вот однажды две сестры собрались на дискотеку. Их мама, сторонница европейской педагогики и противница Макаренко, благословила отпрысков на отдых, напомнила о безопасном сексе, но все же наказала им ни в коем случае не танцевать с парнем с фосфорными зубами:
Вы, верно, почувствовали, как по спине забегали мурашки, гримаса переросла в улыбку и память свободно отыскала то старое, почти утерянное переживание из далекого прошлого. Тайное, сокровенное, необыкновенно волнующее и манящее. Известное в пионерских беседах перед сном как страшные истории, или страшилки. Рассказываемые по очереди и штатными запевалами. Иногда - по просьбе - воспитателем, мудро оставлявшим конец истории на следующую ночь.
:Естественно, девочки сделали все наперекор предкам. Самоутверждаясь, пили, курили, нецензурно выражались. В нонконформистском угаре фанатки Мерилин Мэнсона сами нашли заезжего гостя с зубами кислотного цвета и безобразно вешались на него. Танцевали с ним трансовые танцы, а потом поехали все вместе на природу. Там тусовались еще прогрессивнее, а когда от съеденного и вынюханного совсем одурели, начали делить партнера. Лупили друг друга своими мартышками-рюкзачишками, лягались "кодлами", рвали с соперницы бижутерию и волосы.
На следующее утро на место вылазки приехала милиция с собакой. Она нашла только пустые шприцы да обложку журнала "Yes!" А парень с фосфорными зубами и сестры исчезли, больше их никто не видел:
Ужасает? Если не предупреждать, что это адаптированная под сегодняшнюю подро-стковую культуру быличка 70-х годов, с полностью сохраненной классической канвой, и отбросить иронию, то впечатление останется вполне реалистичное и гнетущее. Как и положено в настоящей страшилке.
По емкой мысли В.Н. Топорова, детство является "зоной, находящейся под неусыпным вниманием смерти, когда всякая опасность несет угрозу жизни, неотменяемую возможность смерти". Понятно, такое критическое состояние нуждается в адекватном реагировании. Чему и служит жуткий фольклор.
Создатели страшилок, по сути, моделируют ситуации столкновения с рационально необходимым миром, в которых пытаются проиграть нарушение запретов, глупую, - с точки зрения взрослых, фантазию, эмоциональные порывы и влечения. Переживание страха необходимо для самоутверждения личности.
:Одна женщина пошла с детьми в баню. Вымыла их, вывела на улицу и сказала: "Подождите меня здесь. Я скоро приду". А сама пошла мыться одна. Вдруг появилась зеленая мочалка и всосалась ей в грудь. Дети ждали-ждали, решили посмотреть, в чем дело. Зашли в баню, а там мертвая мать. Пока звали подмогу, мочалка-пиявка, сытно отрыгнув, улизнула в свою нору:
Кровососущие мочалки, душащие ленточки и парики. Вредоносные башмачки, колготки, гольфы. Убийцы-куклы. Руки волосатые и в перчатках, но обе со смертоносностью. Летающая простыня, пятно на стене, злосчастные картины, фотографии, пластинки. Злодейские приспособления и орудия: черное пианино, спецавтобус, гроб на колесиках, красное печенье, гигантская мясорубка. Черти, призраки, покойники и иные виды демонов. Ассортимент мифологических существ широк, а их архетипичность несомненна.
Уступая в популярности истинно ужасному (установка на смерть или эффект испуга типа "Отдай мое сердце!"), группа страшилок с благополучным исходом также функ-ционально значима - мотивирует адаптацию, способствует социальному включению ребенка в коллектив.
:С одним мальчиком никто не хотел дружить, потому что он был очень бледным. И вот как-то раз, когда его опять не взяли с собой играть, он пошел домой и, очевидно, от расстройства, лег поспать. Уже пришли сестра со школы, родители с работы, а он все спит. Стали будить, а он не будится. И тормошили его, и в уши кричали - ничего не помогает. Наконец, испугались и стали звонить в "скорую помощь" и почему-то в милицию. Приехавшие специалисты не смогли справиться с феноменом, но отослали родителей к некоему старичку на краю города. Засоню погрузили на санки и повезли по известному адресу. Везут и смотрят - мальчик с каждой минутой становится все бледнее и бледнее. Думали, от мороза - ан нет. Что и подтвердил встретивший страдальцев дед: "Если бы еще на пять минут опоздали - я бы ничего не смог поделать". Далее знахарь привел в чувство почти уходящего мальчика, изгнав из него электрическим током (sic!) скелетика.
Оказалось, что этот скелет был самым настоящим. Более того - он был вампиром. Втершись в доверие к ребенку, он под видом дружбы сосал из наивного кровь, собирая ее в бутылек. Отчего последний и чах просто на глазах.
Случай жуткий, что и говорить. Слава Богу (и народному реаниматологу) за счастливый финал. Случаются авантюры гораздо сквернее.
:В одной семье бабушка всегда ходила в длинной до пят юбке. Внучка очень хотела узнать, почему та так ходит. И вот как-то раз, когда вся семья села обедать, девочка нарочно уронила вилку и полезла под стол ее доставать. "Любопытной Варваре на базаре нос оторвали" - по всему, нахалка воспитывалась не на этой поговорке. Разумеется, ничего хорошего из затеи не получилось: у бабки вместо ног оказались копыта, девчонка крайне взволновалась (а казалось бы - чего, эка невидаль - ороговевшие участки кожи) и сошла с ума.
Похожий сюжет, кстати, есть во взрослом фольклоре. В анекдоте, где зоологический атавизм обнаружил, правда, глава семейства. Сразу после приезда из командировки. В виде роскошных рогов у себя на голове. Сходство с детской историей здесь не только в драматических последствиях, обрушившихся (в самом прямом смысле) на голову супруги, но и в дидактике.
А мораль в том, что наша жизнь настолько удивительна и разнообразна, что все ее необычайные проявления (как-то: копыта, рога, из школьного курса биологии еще вспоминаются многососковость и хвостатый мальчик) необходимо принимать естественно, даже философски, предпочитая ажиотажу спокойствие и терпение.
Страшилки относят к жанру "истинно детского фольклора". Теорию академической науки, думается, нелишне углубить социально-психологическим пониманием детского воображения. Возможно, под влиянием взрослого мира, отличающегося борьбой и насилием, самосохранительная психика ребенка, подстраиваясь под реалии, сама начинает конструировать образные конфликты. И далее, в силу той же ее уникальной способности к устойчивости, формирует образы в сценарии дидактического смысла. Иными словами, рождает страшилки - этакие ритуальные уроки самообразования.
Факультативное послесловие. Ирония, шутка - признаки взрослеющей личности. Именно на рубеже отрочества происходит десакрализация жутких историй и превращение их в страшилки, наоборот, разрешение конфликта в которых имеет смехотворный характер (типа сюжета о семье, постепенно исчезающей в течение ночи; все происходит на фоне тревожных звуков "кап-кап", дочь, превозмогая себя, ползет на кухню, где обнаруживает своих родственников, пытающихся закрутить водопроводный кран). Десакрализация, но не дегуманизация. Совмещение страшного и комичного - стержень морально здоровой личности, оно объективизирует отношение к жизни, высвобождая гамму живых эмоций.
В чем я имел счастье убедиться, транспортируя по улицам города театральный скелет. Торчащие из мешка ноги муляжа вызывали у прохожих неподдельный интерес: что-то наподобие зависти в глазах у подростков-юношей, призыв к знакомству - у девушек, сочувствующее понимание - у опухшего бомжа. Последний едва не просверлил мне спину взглядом. А когда я обернулся, он - нет, не попросил опохмелиться - перекрестил меня, подкрепив знамение простым русским напутствием (не могу поделиться им с вами - совсем непечатно). После чего бабайку вырвало. Зрелище, говорю вам, не для слабонервных. Хотя, согласен, это уже совсем другая тема.
Сергей ЛЕГОТИН