14-06-2000
Лев ЛУЗИН
Миннесота (США)-Челябинск
(Продолжение. Начало в N 104, 105, 106, 107.)
С чего кончается Родина...
"Глубинка", из которой не убегают
Недавно я побывал на вечере встречи выпускников в своей школе (поселок Абатский Тюменской области). Мы собрались вместе через 20 лет. Долго общались, каждый рассказал о себе. Оказалось, что многие в родном районе не живут - одноклассники осели в Тюмени, Омске, Уфе, Челябинске, на Украине. Все чего-то достигли. Если бы мы и выпускники других лет остались на малой родине, она, наверное, не была бы такой потерянной: Из американской "глубинки" не стараются уехать, "выйти в люди". Зачем куда-то бежать, если качество жизни везде одинаково?
Жители штата Миннесота гордятся тем, что у них самый высокий процент детей, закончивших школу, самый высокий средний доход на душу населения, одно из лучших здравоохранений в мире. Люди активно подключаются, когда власти решают вопросы, затрагивающие их интересы. Заседания комитетов сената штата открыты для общественности. На них может выступить любой избиратель. Пресс-служба выпускает и рассылает журналы о деятельности местных законодателей, обновляет страничку в Интернете. Люди могут узнать, как голосовал их избранник, внести свои предложения в закон. Население и власть находятся в постоянном взаимодействии, они не разделены, не противопоставлены, как хотят представить некоторые наши толкователи.
Придя в мэрию Шорэвью, я попал в : досуговый центр. Он расположен в одном здании с городской властью. Тут и шикарный бассейн с пальмами (именно в него Билл водит своих дочек), и спортивный зал, и небольшой детский сад. Есть даже столовая, в которой бесплатно кормят пожилых горожан. Прийти в нее может любой (у нас в подобных случаях людей сортируют по уровню пенсий, начинается путаница, обиды). Если у дедушек и бабушек нет денег, они тут же могут их взять. Но ни у кого такой необходимости не возникает.
"Расслабленное" лицо местной власти
Образ российского мэра стандартен: волевой, готовый ко всему мужчина. А мэром Шорэвью оказалась спокойная тетя, похожая на соседку или на попутчицу в общественном транспорте. Была первая половина дня, но наша беседа проходила спокойно, мэра и ее помощников никто не донимал экстренными вопросами.
Каждый город в США выбирает свою систему самоуправления. В Шорэвью избирается несколько советников и мэр, они разрабатывают план развития города и предлагают его депутатам. После его одобрения начинается реализация, которой занимаются 75 человек, работающие в аппарате мэрии по контракту. Городские власти поддерживают постоянный контакт с избирателями. В отличие от России, где местные "вожди" любят создавать свои газеты и мелькать в них каждый день по любому поводу, в американском провинциальном городке издают специальный журнал, который раз в три месяца бесплатно доставляют в каждый почтовый ящик.
Финансами в мэрии Шорэвью занимаются 10 человек. Они ведут бухгалтерский учет, расчеты между городскими департаментами, оплачивают работу нанятых сотрудников и все нужды городского хозяйства. Рассылают населению счета за использование канализации и воды. Отчитываются за строительство всех глобальных проектов - парков, дорог.
Общий бюджет 20-тысячного города - 12,5 миллиона долларов. Основной приток денег в казну дает налог на недвижимость. Введен ряд других сборов: налог с водительских прав (собирается раз в год), с разрешения на строительство дома, на собак, кошек. Все средства от этих налогов остаются в городе.
Самые долгосрочные проекты в Шорэвью связаны с ликвидацией дефицита воды и строительством дорог. Они планируются на 50 лет (!) вперед. В городе, как и на уровне штата, есть проблема - куда деть деньги. Как правило, излишки направляют на строительство дорог.
Что такое для вас патриотизм, большая и малая Родина, спросил я у руководителей и сотрудников мэрии. Мне ответили как-то приземленно. Янки очень сильно привязаны к месту, где родились, выросли и живут. Оно для них родина. А большую родину они воспринимают только тогда, когда она делает что-то полезное для их городка. Когда, например, на Шорэвью налетел ураган Торнадо и поломал многие дома, город восстановили только благодаря своевременной помощи от штата и федеральных властей. Именно в такие моменты возникает ощущение единства, большой страны.
Волонтеры на "субботнике"
В Шорэвью я поучаствовал в субботнике по-американски, на котором молодое поколение "Ротари-клуба" строило детскую площадку в районе, где живут неблагополучные семьи. (Неблагополучная семья - это когда у ребенка есть только папа или мама. Живут они тоже в своих домах, по российским меркам, очень даже хороших). Мы собирали то, что наши дворостроители называют "паутинкой", только в России это неуклюжая железная штуковина, с которой дети часто падают и получают увечья, а в Америке - легкая изящная конструкция. Рядом расчищали место для других аттракционов. Пока "субботничали", нас снимала местная телекомпания. В конце телевизионщики попросили нас полминуты махать руками и улыбаться.
В Америке волонтеры широко вовлечены в общественно полезные дела. Они не только заботятся о "малоимущих", но и активно помогают полиции. Доброжелательный и улыбчивый дедушка Майк во время второй мировой войны был военным полицейским. И сейчас пару часов в неделю приходит на службу. Таких, как он, в округе 250 человек, их возраст - от 18 до 84 лет. Они "работают с населением", все время на подхвате у стражей порядка:
Сила любой страны - в единстве личного и государственного. Делить их - все равно что расщеплять ядро атома. Высвобождаемую при этом энергию можно направить на благие цели, а можно и сотворить взрыв. Похоже, он у нас прогремел. И, как ни странно, только взрывы в Чечне и Дагестане помогли вновь подтолкнуть друг к другу государство и человека.
Миф о том, что в Америке человеку наплевать на государство, придумали наши верхогляды. Вполне осознанно подчеркиваю: в США полное единство личного, муниципального и государственного. Но при этом люди не отождествляют образ страны с чиновничеством.
Патриотично то, что полезно
Я побывал на еженедельном обеде ротарианцев Сент-Пола. Поразила некоторая чопорность происходящего - руководство клуба сидело за отдельным столом, на возвышении, в этаком президиуме (бывал на неформальных посиделках наших, советских, коммунистов, но даже они до такого деления не додумались). А вначале все стоя спели "Боже, спаси Америку". Если у нас патриотизм ассоциируется с самопожертвованием, то у них это понятие не имеет такого кровавого привкуса. Они патриоты того, что дает им возможность хорошо жить здесь и сейчас. Суть демократического общества в том, что древо общественной жизни растет из земли, а не спускается с заоблачных высот, как было все последние годы у нас. Люди стоят на земле и смотрят на мир спокойными глазами. Они политизированны не на общенациональном, а на региональном уровне. Чем выше вверх, тем больше несовпадений. Вашингтон американские провинциалы порой считают чужим городом. Именно в нем интересы государства иногда не совпадают с интересами рядовых граждан. Чаще тогда, когда федеральные власти посылают американских солдат в какую-нибудь "горячую точку". Войну в Югославии, например, прогрессивные американцы (чтобы понять очевидную вещь в этой стране, надо быть продвинутым) считают пижонством Клинтона (о реакции на нее обычных граждан - в следующей главе). И тем не менее "зомбированные" своим национальным патриотизмом янки дружно поют гимн и всячески выказывают любовь к своей родине (это делается порой так нарочито, что становится предметом дружеских насмешек людей из других стран). На причале на реке Миссисипи я поднялся на пароход, чтобы просто сфото-графироваться. Проходя через него, увидел то, что у нас до недавних пор называли "красным уголком". Сразу бросился в глаза стенд, на котором имена всех президентов выведены "вечными" буквами. А у нас, если ушел человек из власти, - тут же снимают его портреты и отовсюду вымарывают имя. Сегодня подзаработал на одних выборах, завтра - на других. Продажность политических прихлебателей считается теперь нормой.
Россиянину надо непременно что-то потерять, чтобы оценить и полюбить. Не зря же многие мыслители, патриоты жили за рубежом. И создавали умозрительный образ Родины. А родина их - вот она, убогая, криминальная и еще больше непредсказуемая. Человек же (не только осмеянный советский, а любой) любит как раз устойчивость и предсказуемость. И он рвется на Запад из страны, в которой уже нет былой (плохой или хорошей - неважно) советской устойчивости. На такой почве всепоглощающая ирония и новомодная нелюбовь к государству прут, как сорная трава после ливня. В итоге у нас никак не оформится патриотизм демократического толка. После трагического раскола страны на белых и красных это главная проблема - быть патриотом России без надрыва, истерики и шовинизма.
Где он, демократический патриотизм?
Наши люди страну свою безнадежно поругивают и лениво завидуют тем, кто сумел уехать на Запад. Если выгорает - мигом уезжают сами. И куда, подскажите, людям, любящим Родину, податься? К политикам? А если не хочется вставать под красные, коричневые или полосато-криминальные знамена, если хочется любить Родину без экстремизма и "антитеррористических операций", то возникает крамольная мысль поменять место жительства, чтобы стать патриотом в другой стране.
Можно смириться с циничным и ироничным отношением к чему угодно, но только не к Родине. Если позволительно жить, не задумываясь о патриотизме, то наши люди так и живут. Все чаще склоняюсь к мысли, что в России невозможна цивилизованная национальная идея. Наше сознание постоянно готово к конфликту, к борьбе, к какому-то мазохистскому самоистязанию. Если на Западе стремятся обойти острые углы, то мы все стремимся обострить. Мы словно не понимаем, что "вопросы решать" можно иначе, необязательно через стычки и кровь. Мы дикие, нет в наших отношениях любви. Как это ни странно, но при всей воспетой русской душевности, которой очень гордимся, мы злые и недобрые люди. А наша неустроенность и бедность только усугубляют эти генетические качества.
Не хочется, но приходится соглашаться с тем, что у нас все хорошее и разумное может быть "внедрено" только через насилие. До нашего деформированного сознания никак не дойдет, что cильное государство необходимо не для угнетения личности, а как раз наоборот. Но мы смеемся над "наивными" правозащитниками и с маниакальной настойчивостью отщепляем их от государства... Свободы у нас не будет до тех пор, пока у людей не появится внутреннее ощущение единства собственного достоинства и достоинства государства. Скоро ли так будет? Честно говоря, не знаю. Природу человека невозможно изменить. Некоторые мыслители (кинорежиссер Александр Сокуров) предлагают русским отказаться от исторической памяти, точнее, от той ее части, которая связана с войной и завоеваниями, полагая, что достоинство нации определяется не наличием побед в войнах и количеством полководцев. Но возможно ли вообще такое самоотречение? Боюсь, что нет. Наше сознание просто не воспримет этого: как это, возмутимся мы, наши деды это завоевали, а потомки пустят все на распыл?! В наших головах пока невозможно уложить мысль о том, что важно качественно обихаживать каждый клочок своей земли, а не засорять гигантские территории. Чтобы россияне это поняли, надо каждого свозить в цивилизованную страну. Или насаждать цивилизованные нормы сверху, что недемократично и вообще абсурдно.
Мы бежим сами от себя в страны, где нас поставят в один ряд и просто не дадут проявлять свою дикую индивидуальность. Ее потерю мы переживем, разменяем на комфорт и устроенность, стабильность и веру в будущее. Все ради детей. А здесь, в России, нас пока объединяют только война и смерть. (Вместо демократического патриотизма новоявленный лидер Путин стал навязывать силовой).
Державная любовь к Отчизне
В армию в США никто особо не рвется (в стране нет обязательной военной повинности). В нее чаще попадают молодые мексиканцы и афроамериканцы. Никто американским парням не долдонит, что его великую страну защищать почетно и обязательно. А нынешним российским офицерам все сложнее работать с новобранцами.
Любовь к Родине у россиянина всегда подогревало то, что его страна большая и сильная. Одно слово - Держава. "Передовая общественная мысль" постепенно внесла сумятицу в неокрепшие русские мозги. Кому-то выгодно считать, что идеология державности противоречит правам человека. Любовь россиян к большой и (до недавних пор) неделимой родине преподносится как нечто ущербное и чуть ли не варварское. Некоторые считают, что страна наша достигла огромных размеров, возвеличила себя за счет унижения многих народов. И Россия уже стала как бы стыдиться своей мощи. И все чаще выглядит этаким инфантильным гигантом. Ибо непонятно, чего хочет страна, не принадлежащая четко ни к одному силовому полюсу мира. Пока нет ответа на сакраментальный вопрос: "Куда смотрит двуглавый орел - в Европу или в Азию?", трудно ждать определенности, осмысленной любви россиян к своей стране. Они имеют огромную потребность во что-то верить. Тоталитарное советское государство это понимало. Америка в этом смысле тоже тоталитарное государство. А Россия до сих пор не может родить национальную идею. Склоняюсь к тому, что, при всей нашей безусловной ориентации на либеральные ценности, у россиянина нельзя отнимать Державу, Государство. Оставшись без них, он потеряет внутреннее достоинство и захочет примкнуть к чему-то надежному за океаном.
Мы снова материал на стройке "светлого будущего"
Единственное, что объединяет русских сейчас, после распада СССР, - это желание заставить иностранцев уважать свою страну. Но до тех пор, пока жизнь огромной страны будет зависеть не от производства, а от того, как успешно мы обмениваем газ и другие дары своей земли на Его величество доллар, промтоварный и продовольственный ширпотреб, ни о какой качественно иной роли в мире не может идти речи. Но, похоже, мы так увлекаемся, что порой напоминаем хрестоматийных туземцев, отдающих слитки золота за безделушки. И как бы россияне при таком раскладе ни старались изобразить из себя приличных людей, на Западе на них по-прежнему смотрят как на подростков цивилизации, которые любой демократический принцип могут довести до абсурда. К созданию государства европейского типа Россия не готова, но уже успела подточить столпы, на которых всегда стояла: государственность, державность, патриотизм. В итоге все стало рыхло, невыстроенно. Никто никому и ни во что не верит. У народа отняли пусть странную, трижды абсурдную и нереальную, но все-таки мечту о светлом коммунистическом будущем. И пока не дали ничего равноценного взамен. Мы опорочили идею коммунизма, теперь с таким же успехом порочим идею капитализма. Хорошо жить, вкусно есть - это не мечта для великой страны (тем более что и этого cплошь и рядом нет). Война на Северном Кавказе, сплотившая на какое-то время часть нации, - это тоже не идея, а предпосылка для ее воссоздания на новой основе. Тем, кто будет формулировать политическую и человеческую доктрину страны, хотелось бы еще раз напомнить фундаментальные азы: ни дореволюционный, ни советский человек не разделял Родину и государство. Он всегда испытывал потребность осознавать себя частью чего-то целого, большого - Родины, идеи, Бога. Родина была для него матерью, а государство - отцом. Государственная власть была сакральной. Российский человек относился к ней как к силе, которая отвечает в его жизни едва ли не за все. Не думаю, что надо огульно считать эту особенность нашего самосознания ущербной. То, что раздражает некоторых либеральных мыслителей, образовалось не вдруг, оно сформировалось на протяжении веков, когда человек постоянно находился под властью гражданина-Левиафана. И государственная власть воспринималась главной силой, а все остальное - экономика, наука, культура и т.д. - как бы приложением к ней. И народу, и самой власти такие отношения казались разумными и необходимыми. Малейшие попытки их изменить заканчивались анархическими проявлениями "свободного" русского духа, превращались в известный всем бессмысленный и беспощадный бунт. Изменить нам свое сознание, а по большому счету - генетическую память, в одночасье невозможно. Мы не в силах перепрыгнуть через целые этапы развития, преодолеть себя и встать рядом с цивилизованными странами, которые, как ни обидно это признать, по уровню своего цивилизационного (но не культурного) развития ушли далеко вперед. Кто не соглашается с этим, кто не хочет служить "строительным материалом" для очередного светлого будущего, тот уезжает. А те, кто хочет принести пользу нынешней России, остаются. И терпят. Многие из них понимают, что уважительное отношение к стране своих граждан возможно только при уважении ее на международной арене. Можно ли его возродить? Об этом - в следующей, заключительной главе.
(Окончание -
в следующем номере).
Публикуется с сокращениями. Полный текст войдет в книгу Льва Лузина "Эмигрантский мотив", которая готовится к выходу.