14-06-03
Виктор РИСКИН
Кыштым-Челябинск
Ночной звонок
- Дима, если ты не прекратишь это дело, мы уроем тебя так, что не найдут.
Вот такой телефонный звонок раздался поздним вечером 9 января этого года в квартире 21-летнего жителя Кыштыма Дмитрия Михеева. Абонент звонил из Челябинска, назвался Максимом.
Этому звонку с откровенной угрозой предшествовали события в санатории "Увильды" 11 июля прошлого года. В РОВД Аргаяшского района поступило заявление от Димы. Дознаватель навестил его в палате травматологии городской больницы. А 24 июля следователь Ахмазия Ягудин возбудил уголовное дело по признакам статьи 111 ч. 1 - нанесение тяжких телесных повреждений, опасных для жизни и здоровья.
- После месячных военных сборов в Нижнем Тагиле, - рассказывает корреспонденту "Челябинского рабочего" студент пятого курса ЮУрГУ Дмитрий Михеев, - я поехал навестить сестру, которая отдыхала с дочерью в санатории "Увильды". Вечером пошли на дискотеку. И тут между сестрой и одной девушкой возник конфликт. Разрешить его попытался товарищ сестры Опарин. Девушка была нетрезвой, и, когда подошел для выяснения скандала охранник Роман Мальцев, она указала на наш столик. Мальцев предложил покинуть помещение дискотеки. Опарин пошел с ним к выходу. Я спросил у охранника, за какое правонарушение он нас удаляет. Мальцев показал на табличку, висевшую на двери гардероба: "Охрана имеет право удалять любого без объяснения причин", и вытолкнул меня наружу.
Здесь уже стояли два молодых человека и девушка. Она указала им на Диму, перепутав его с Опариным (оба одного роста, комплекции и цвета волос). Один из молодых людей в бейсболке ударил Диму в лицо, а второй - чем-то твердым в левую височную часть головы:
И начались странности
Из заключения судмедэксперта Владимира Королева: "У гражданина Михеева Д.Б. имели место кровоподтеки и ссадины на лице, закрытый перелом костей свода черепа с ушибом головного мозга легкой степени. С наибольшей долей вероятности можно полагать, что Михееву было нанесено не менее трех ударов по лицу и не менее одного удара в область волосистой части головы слева: Закрытый перелом костей свода черепа относится к повреждениям, повлекшим тяжкий вред здоровью. Повреждения, нанесенные Михееву, не характерны для образования их в результате падения с высоты роста на плоскость".
Заключительное утверждение эксперта особенно знаменательно, поскольку свидетели и один из подозреваемых настаивали, что повреждения Дима получил именно при падении.
А теперь о подозреваемых. По приметам пострадавший опознал своих обидчиков. Это были Максим Буров и Вадим Бугров. Последний всячески отрицает свое участие в инциденте. Максим же признал, что нанес удар в область левой части головы Михееву, объясняя это самозащитой. Тем не менее уголовное дело возбудили, где Буров был обозначен как обвиняемый.
А дальше начались странности. Следователь Ягудин спустя два месяца после возбуждения дела перешел на работу в дежурную часть. Материал приняла следователь Скобиюс. Но спустя неделю дело перепоручили следователю Поспелову. Но и он долго им не занимался: документы перешли к Джалилю Фахаргалееву. Спустя четыре месяца четвертый по счету следователь выносит постановление о прекращении уголовного дела. Дима обращается с жалобой в Аргаяшскую прокуратуру. И.о. прокурора Любовь Морозова отреагировала оперативно. Через три дня постановление следователя было отменено как незаконное и необоснованное. Вердикт прокурора: "Следователем Фахаргалеевым Д.А. не дана юридическая оценка действий Бурова М.С. и Бугрова В.В., не рассмотрен вопрос о наличии или отсутствии в их действиях состава преступления, предусмотренного статьей 213 УК РФ" (хулиганство).
Следствие продолжается, но с пробуксовкой. Свидетели меняют свои показания уже не в пользу Дмитрия. Указывают, что вел он себя вызывающе, был нетрезв и т. д. И вот, наконец, финал: следователь Фахаргалеев выносит повторное решение об окончательном прекращении уголовного дела и предлагает пострадавшему обратиться в суд в частном порядке.
А нормы-то нарушены!
Теперь попытаемся внести во всю эту малопонятную неразбериху и путаницу нотки здравого смысла. Так называемое следствие тянулось со сменой следователей десять месяцев. Тогда как по существующим нормам уголовно-процессуального законодательства срок следственных действий предусмотрен до двух месяцев. Кстати, именно по этому поводу корреспондент "Челябинского рабочего" еще в феврале беседовал с начальником Аргаяшского РОВД М. Сафаровым. Мансур Шакурович твердо заявил, что берет это дело под свой контроль и не допустит дальнейших проволочек. Еще раньше, в октябре прошлого года, к Сафарову обратился с письменной жалобой отец пострадавшего Борис Михеев и получил официальное заверение, что дело взято под его, Сафарова, личный контроль. И вот следствие дает очередной отказ.
Однако с таким поворотом не могли смириться двое - сам Дима и его отец - профессиональный юрист Борис Михеев. Последний провел самостоятельное расследование.
- По моему мнению, дело заволокичено не случайно, - говорит Борис Николаевич. - Все упирается в персоналии подозреваемых. Максим Буров до недавних пор был студентом третьего курса Челябинского юридического института МВД России. Приказом и.о. начальника института полковника Базарова он отчислен "в связи с академическими задолженностями и пропуском без уважительной причины более 20 процентов учебных занятий по всем дисциплинам". Кстати, отчислен Буров был в феврале этого года, а в ответе мне прокурора Морозовой, датированным 17 января, сказано буквально следующее: "Буров характеризуется положительно, учится, на вызовы следователя является". Но, по моим данным, он трижды не являлся по вызову следователя. Вадим Бугров является сыном исполнительного директора санатория "Увильды" В. Бугрова.
Исследователь, но не следователь
Автор всего лишь привел мнение отца потерпевшего, который, хоть и является юристом, но лицо заинтересованное. Да и сам журналист никакой не следователь, а исследователь сложившейся ситуации. И он вправе ориентироваться только на объективные источники. А что может быть объективнее судебной экспертизы? Как вы помните, эксперт Королев высказался однозначно: "Закрытый перелом костей свода черепа относится к повреждениям, повлекшим тяжкий вред здоровью". Казалось, все яснее ясного: парень пострадал, следствие устанавливает виновных и передает дело в суд. Но, как оказалось, экспертиза - дело лукавое и туманное.
- Спустя пять месяцев после происшествия в санатории, - продолжает Б. Михеев, - проводится вторая экспертиза аргаяшским судмедэкспертом Романом Бражником. Она полностью совпадает с выводами Королева. Но неожиданно 15 января в материалах дела появляется третий медицинский документ, озаглавленный "Заключение специалиста". За подписью судебно-медицинского эксперта из Челябинска А. Власова сообщается: "Клиническая картина и длительность расстройства здоровья Михеева Д.Б. не соответствуют морфологической картине черепно-мозговой травмы. Описание рентген-снимков в заключение Королева и Бражника крайне скудно, противоречиво и недостоверно. Поскольку вывод о наличии у гр. Михеева перелома свода черепа не подтвержден объективными данными, что делает обе экспертизы несостоятельными, и имеются убедительные основания для назначения повторной судебно-медицинской экспертизы. В этом случае можно говорить только о наличии у Михеева легких телесных повреждений".
Акт, но не факт
Этим актом эксперт Власов оспаривает не только выводы коллег, но и саму историю болезни, подписанную врачами областной больницы. Вот диагноз за подписью директора диагностического центра ЧОБК N 1, главного нейрохируга области, кандидата медицинских наук С. Бурнина (в тексте выписного эпикриза от 26 июля 2002 года): "Закрытая черепно-мозговая травма, перелом левой височной кости".
Заключение специалиста Власова явилось поводом для ходатайства обвиняемого Бурова о назначении повторной экспертизы. В тот же день следователь Фахаргалеев выносит постановление об удовлетворении ходатайства в областном бюро судебно-медицинской экспертизы.
Четвертый медицинский акт выносит вердикт об: отсутствии черепно-мозговой травмы, руководствуясь в основном изложением специалиста Власова. То есть у Димы никакой черепно-мозговой травмы и в помине не было! А что и было, так сотрясение головного мозга, относящееся к легким телесным повреждениям. Поэтому суровая статья 111 УК приказала долго жить, а если что и применимо к нападавшим, так почти безболезненная статья 115, предусматривающая максимальное наказание - арест на срок от двух до четырех месяцев. 111-я посерьезнее - до восьми лет лишения свободы.
Кто же подписанты последнего заключения? Это начальник областного бюро судебно-медицинской экспертизы, доктор наук, профессор П. Новиков, его заместители Е. Нацентов и Е. Швед, заведующий медико-криминалистическим отделением В. Новиков и другие.
Колебания экспертизы
Так какой экспертизе верить? Первой-второй или третьей-четвертой? Той, которой вначале, или той, которая сделана по истечении восьми месяцев? Была травма черепа или нет? И где, в конце концов, истина? За ее поиском я обратился к заведующему кафедрой судебной медицины Челябинской государственной медицинской академии доценту Муниру Губайдуллину. На телефонный звонок он отозвался кратко: "Я не могу дать вам ответ, пока не изучу все документы".
- Мунир Ибрагимович, - спросил я доцента при повторной, уже визуальной встрече, - что все-таки правомочно, - первичная или повторная экспертиза?
- Как я понимаю, первую экспертизу проводил Владимир Анатольевич Королев, - ответил Губайдуллин. - В его компетентности и порядочности сомневаться нет оснований. Он грамотен, опытен и принципиален. Стаж работы - 27 лет. Теперь что касается вашего вопроса. Переломы костей свода черепа заживают очень длительное время. Я видел оба первоначальных рентгеновских снимка и подтверждаю, что это перелом, но никак не сосудистая борозда, как утверждается в последующих документах. Да и сам факт, что пострадавший провел на койке 27 дней, говорит о тяжести травмы. В последней экспертизе неправильно определена степень тяжести причиненного вреда здоровью. Первичная экспертиза определила тяжкий вред здоровью, на что имелись явные квалифицирующие признаки - перелом костей свода черепа. Изначально, независимо от исхода, это относится к разряду тяжкого вреда здоровью. Переводя на Уголовный кодекс, это 111-я статья!
- Мунир Ибрагимович, тогда как же квалифицировать последнее комиссионное заключение, подписанное уважаемыми специалистами - профессорами и докторами наук?
- Если говорить мягко, оно необоснованно. Там не захотели увидеть то, что лежит на поверхности. Там даже проигнорировали такой квалифицирующий признак, как длительность расстройства здоровья. Молодой человек пролежал в больнице 27 дней, что уже можно отнести к вреду средней тяжести вреда здоровью, но никак не к легкому вреду здоровья.
- Тогда чем же, какими мотивами вызвано подобное заключение ваших "коллег"?
- Чтобы ответить на ваш вопрос, надо быть следователем, а не экспертом. И все же: Профессор, подписавший документ о легкой степени вреда здоровью, в судебной медицине более сорока лет. Другие подписанты имеют высшую категорию. Конечно, странно. Мягко говоря, заключение, подписанное профессором Новиковым, ошибочно.
Ошибочно не только заключение челябинских экспертов. Ошибочно и само направление Дмитрия Михеева на эту, четвертую экспертизу. Согласно статье 195 Уголовно-процессуального кодекса РФ "судебная экспертиза в отношении потерпевшего, а также свидетеля проводится с их согласия".
- Моего согласия, - говорит Дима, - никто не спрашивал. О моих правах следователь меня не предупредил.
Сейчас Дима страдает от постоянных головных болей, у него продолжает ухудшаться зрение. Но последствия травмы никто в расчет не берет. Может быть, точку в этом затянувшемся деле поставит пятая экспертиза? Но проведенная уже не сотрудниками бюро. n