16-01-02
Римма Дышаленкова обладает редким в нынешней литературе даром рассказывать. Ее хорошо читать, укрывшись мягким пледом, слушая вой метели за окном. Истории эти уютны, от них веет домашними запахами и детскими воспоминаниями. Они сплетены из "неписаных законов", сказок, заповедей старых людей, народных рецептов, послевкусия прочитанных книг и рассказаны чистым русским языком. Мнимая бесхитростность этих жизненных историй как-то неожиданно оборачивается притчами о доме, о родном крае, о предназначении человека.
Римма Андриановна будто бы невзначай призывает своих читателей вспомнить простую истину: надо уметь быть внимательным зрителем и чутким слушателем, чтобы заметить в летящих буднях существо Жизни. Даже когда твой огород убелила огнеупорная пыль, а здоровье и молодость остались лишь в воспоминаниях.
Римма Дышаленкова принадлежит к тому поколению литераторов, кто жизнь познавал через ежедневные физические усилия. "Судьбы неясное начало сравнимо с обжигом в печах. Я жизнь в Магнитке начинала на сортировке кирпича", - написала она в одном из стихотворений. В отличие от "рабочих поэтов", искавших пафос в труде, Римма Андриановна говорит об этом с грустью. Но от того, чтобы себя пожалеть, ее удерживает усмешливая интонация.
"Уж если мы с тобою влюблены, ужели целоваться мы должны?
Должны мы больше выдавать металла для укрепления страны" ("Металлургические подражания Омару Хайяму").
Эта платоновская готовность по-детски удивиться несуразности мира дорогого стоит, ибо не дает окуклиться в повседневных проблемах и литературных штампах. Интересно, что именно в творчестве Дышаленковой происходят любопытные художественные метаморфозы. Так, известный жанр "производственного романа", которым вполне владели многие ее собратья по перу, подспудно пародируется, например, в рассказе "Как делать кизяк". А музыка, возникающая из стихии народной речи, вдруг становится ритмической основой стилизованного диалога бабушек и дедушек, якобы повествующих о приметах и поверьях.
Вообще, более всего Римму Дышаленкову занимает тема бытовой магии. "Все чудеса происходят в городах неприметных:" - замечает писательница. И начинает рассказ про рабочего магнезитового завода, который невзначай стал колдуном. Много еще у нее таких историй, и всякой - веришь.
Апофеозом магических переживаний измученного индустриализацией уральского народа стал Аркаим, к которому Римма Дышаленкова относится с особым трепетом, рассказывая всякие загадочные истории и вслед за учеными и энтузиастами строя остроумные теории. Аркаим, обнаруженный не так далеко от Магнитки, для многих стал своего рода иным полюсом жизни. Поэтому не будем строги к этим увлекательным изысканиям. Важнее, что он для Дышаленковой оказался доказательством важной для ее поколения идеи. Технократическая цивилизация - еще не вся правда. Есть еще цивилизация "биологическая", закольцовывающая сюжет о Благодати. "90 процентов нашей жизни, - уверяет Римма Андриановна, - составляет Благодать".
Вот тут мы и понимаем, что магия - это когда "возникает целая наука, мудрая этика, мамина этика: добро - это жизнь, зло - смерть, счастье - жизнь, беда - смерть, любовь - жизнь, ненависть - смерть, болезнь - это значит, смерть человека корчит, здоровье - жизнь, безобразное - смерть, нравственное - жизнь, безнравственное - растление смертью: Надо только слышать, чего в любом случае больше - жизни или смерти, то и победит".
Я. ГАЙВАРОНЦЕВ