17-05-2000
Если посмотреть на список спектаклей, представленных на "Опыты" за время их теперь уже достаточно долгой истории, бросается в глаза, что большинство из них так или иначе связано с литературой. Точнее, с прозой, попытками обуздать ее и перевести в театральное русло, победить. Понятно, что без литературной основы театра вроде бы вообще не существует. Однако в "обычном" театре мы все ж таки чаще всего дело имеем с драматургией, то есть литературой изначально вторичной, препарированной.
"Экспериментальный" театр подобная вторичность исходного материала не устраивает, ведь он по большому счету не на результат настроен, но на процесс. Когда все эти читки, репетиции и преодоление субъективных трудностей становятся образом жизни. Поэтому все шесть фестивалей полны примеров диалектической борьбы вокруг хорошей и очень хорошей литературы. Как результат, мы имеем значительное расширение репертуара. Ибо нетрудно заметить, что профессиональные, стационарные театры кружат вокруг одних и тех же напрочь обглоданных пьес.
Понятно, отчего возникает это самое расширение: "поисковым" труппам кажется, что занятия традиционной драматургией способны похерить любое, даже самое смелое начинание. Наполнить процесс рутиной, штампами, логикой ремесла. С другой стороны, вариации на темы хороших писателей, точно от аккумулятора, подзаряжаются энергией первоисточника, пытаясь транслировать столь чаемое первородство в зал.
Опыт "Опытов" являет практически безоговорочную капитуляцию выразительных средств "экспериментального" театра перед тоталитарной машиной изящной словесности. Беллетристики. Ну да, прозы. Непереваренные куски литературы (литературности, литературщины) застревают в горле, долго потом отрыгиваясь невнятицей эстетических впечатлений. Пионерский задор при штурме Лорки или Мрожека оборачивается голой демонстрацией приема, когда через 15 минут становится скучно, да новые залы "Манекена", верхний и нижний, устроены так, что сбежать не дают.
Все ж таки театру - театрово. Нынешняя программа - именно об этом. В ней, с одной стороны, опыт сценической адаптации хорошей литературы (Пушкин, Достоевский, Хармс), с другой - пластические и звуковые эксперименты, лишающие Слово главенствующей роли. Здесь на первое место выходят шум и ярость (как в спектакле Магнитогорской драмы по Шекспиру). Или Голос (певческая акция мастерской из Электростали по "Слову о полку Игореве"). Или Логос ("Житие и страдание преподобной мученицы Февронии", адаптированной Екатеринбургским ТЮЗом). Или "пантомима" ("Экзерсисы банальной философии" из Иркутска). Или же, наконец, абстрактное движение вне жанров и направлений, фирменное блюдо москвича Геннадия Абрамова и его "Дармоедов". Все они в той или иной степени решают проблему соотношения слова и жеста, традиции и эксперимента, классичности или же современности.
Самым продуктивным в этом смысле мне показался спектакль театра из Магнитки. "Сон в летнюю ночь" был разыгран ими на пустой сцене, которую заполнили прожекторы и кричащие костюмы. Шекспир был изрублен в мелкую крошку и заново собран в понятной только одним создателям спектакля логике. Пришлось эту представленную нам реальность расшифровывать и как-то решать. Уже результат.
Вначале было Слово. Звучащее, кричащее, поющее. Но - в любом случае объясняющее, складывающееся в цепочку причинно-следственных отношений и оттого понятное. Как показывает многолетняя история феста, вектор его опытов заключается в нахождении каких-то иных, альтернативных способов бытования театральной метафизики. Когда нам уже не объясняют ситуацию, но лишь обозначают ее, а дальше - разбирайтесь сами. На прошлых "Опытах" немцы показали пример спектакля ("Свидетельство о смерти" Х. Мюллера), прямым аналогом которого называлась абстрактная живопись.
На первый взгляд, современным может называться только театр вызывающе антилитературный. Это типа такая общая тенденция - телевизор вместо газет, комиксы против книг, видеоклипы на смену симфоническому оркестру. Вот и театр туда же: громче, ярче, шумнее! А как иначе можно конкурировать, скажем, с политикой или шоу-бизнесом, которым не надо людей даже из своих квартир вытаскивать: Вот театр и пускается во все тяжкие наперегонки с монстрами отечественного попа:
Впрочем, "современный театр" - звучит как оксюморон, изящный парадокс, не более. Ибо театр, к нам от древних греков пришедший, по определению - искусство консервативное. И именно тем нам сейчас приятное: когда сильно опаздываешь, лучше всего замедлить шаг. На чужом поле театр обречен на поражение. Вскорости зритель соскучится по нормальному человеческому общению. И тогда он придет в зал, где его станут баловать "эксклюзивным" прямым контактом - от человека к человеку, по вольтовой дуге - со сцены - в зал:
Когда уже не важно, со словами иль без слов.
Василий БОЧКОВ
(Продолжение темы на 4-й стр.).