20-10-98
Собирая материал для очередного репортажа, я побывала в челябинской Римско-католической церкви имени Непорочного зачатия Пресвятой Девы Марии. Церковь поразила непривычным для Урала готическим стилем архитектуры,а еще тем, что внутри недавно освященной часовни находилась единственная картина. На ней изображена Богоматерь с младенцем Иисусом на руках. Настоятель храма господин Вильгельм Палеш рассказал, что эта замечательная картина - результат кропотливого труда их прихожанки, назвал имя художницы.
Найти Марию Акуратнову в многомиллионном городе оказалось не так-то просто. Но мне повезло. Мария откликнулась на приглашение. И вот серым ненастным днем, сидя у меня дома, беседуем с Марией о ее житье-бытье, о работе над уникальной картиной.
- Ничего я из себя не представляю, - первое, что сказала Мария Акуратнова. И рассказала о себе. По образованию она - художник-оформитель, другими словами - практический декоратор. После окончания челябинского профтехучилища несколько лет работала декоратором в разных магазинах - писала ценники и объявления, оформляла помещения к праздникам. В 1988 году у Марии родился второй сын. Чтобы выжить в то тяжелое, перестроечное время, мать двоих детей стала подыскивать себе работу со стабильным и приличным заработком. Так Акуратнова оказалась в частной фирме, которая занималась росписью пасхальных яиц, матрешек по былинным сюжетам палехских художников.
- Трудно было, - вспоминает она. - Новое для меня дело требовало много старания и усидчивости. Ох, и помучалась я с этими матрешками! Первая моя матрешка была семиместная и довольно примитивная по сравнению с теми, которые расписывала потом. Все матрешки подписаны моей фамилией...
На вопрос, что она помнит из своего детства, Мария ответила:
- Помню все. Я была одиноким ребенком - замкнутой, поэтому, наверное, не было близких подруг. Закончила музыкальную школу по классу скрипки. Очень любила живопись. Мои родители - немцы с Волги, были репрессированы в 1942 году. Их привезли на Урал. Так наша семья попала в Челябинск. Мама, как и отец, очень верующий человек, зная мою тягу к кисти и краскам, не раз просила нарисовать что-нибудь из Библии. Упиралась: тогда мне было это неинтересно. Когда родителей не стало, почувствовала непреодолимую тягу к церкви. Я ощущала ее как бы связующим звеном между мной и умершими родителями. Шесть лет назад в Римско-католическом храме впервые крестила своих детей. Познакомившись с настоятелем Вильгельмом Палешем, подарила ему расписанную мной матрешку...
Вскоре господин Палеш предложил Марии Акуратновой "сменить квалификацию" и попробовать себя в качестве иконописца. Церковь еще строилась, но настоятель думал о ее оформлении. Здесь было решено открыть художественную мастерскую. Летом прошлого года М. Акуратнова поехала в деревню Саргатка Омской области, чтобы на практике приобщиться к непростому искусству иконописи. Греко-католик Сергей Голованов из Омской епархии много рассказывал ей о православной иконе, давал полезный для работы над иконой материал. Находясь в качестве ученика-подмастерья в этой деревне, Мария написала первую в своей жизни икону.
- В Саргатке есть деревянная церковь, - рассказывает Мария, - мне она напоминала сюжет из фильма "Вий" по мотивам одноименной повести Гоголя. Я не раз ночевала в этой церкви. Самое интересное, что когда однажды поднялась на второй этаж в комнату, где обычно молятся, у меня появилось странное ощущение, что уже видела когда-то эту комнату во сне: летала между этажами этой церквушки... Подумала, что Бог вел меня сюда, что здесь я оказалась не случайно.
Мария Акуратнова с первой пробой пера (а вернее - кисти) - маленькой иконой вернулась в родной Челябинск. Господин Палеш, по достоинству оценив мастерство Марии, предложил ей написать большую икону, ту самую, которая сегодня в Римско-католической церкви приковывает к себе взгляд каждого.
Иллюстрацию, с которой Мария писала эту картину, отец Вильгельм нашел в одном из журналов под названием "Древнерусская икона". Оригинал был написан в первой трети XIII века. Икона "Богоматерь великая Панагия" была написана для Спасо-Преображенского собора города Ярославля и занимала главное место в княжеском храме, как бы ограждая непреоборимым "щитом" - ликом Спаса Эммануила на золотом диске славы - столицу от нашествия вражеских сил. В придворном храме она была главной святыней, помещалась в алтаре на горнем месте и возвышалась над престолом.
Богоматерь молится о нас, она всех взяла под свою защиту и покровительство. Золотой медальон у нее на груди с образом юного Христа несет в себе особый символический смысл. Отрок Христос облачен в императорскую одежду. Он приветливо благославляет обеими руками молящихся, возлагая на них мир и спокойствие. Такой медальон в византийской и древнерусской традиции получил название "Непреоборимый щит" - изображение, рождающее ощущение победы добра над силами зла. Вслед за Марией почувствовала это и я. А моя собеседница рассказала:
- Когда я посмотрела на эту иллюстрацию в журнале, то подумала: "А почему бы и нет?" И согласилась написать картину для нашей церкви, не понимая, что делаю, на какие душевные муки и страдания обрекаю себя. Когда привезли подоснову, меня объял ужас. Говорила себе: "Зачем я берусь за эту работу, которую никогда не смогу сделать?".
Если раньше Мария только пробовала свои силы в работе над иконой небольшого размера, то сейчас ей предстояло расписывать полотно форматом два на три метра. Отец Вильгельм утешал ее, убеждал, что надо хотя бы попробовать. Его поддерживала монахиня Мэри из Америки, приехавшая тогда в Челябинск. Она уповала на то, что случайностей не бывает, и если Богу угодно, чтобы именно Мария написала эту картину, значит, у нее все должно получиться...
- И я приступила к работе. Делая первые наброски на полотне, - вспоминает Мария, - поняла, что опыт, который получила в Саргатке, очень мал и незначителен для такого грандиозного труда. Многого еще не знала и не умела. Судьба подарила мне встречу с настоятелем другого - православного храма. Я и несколько иконописцев этой церкви получили его благословение на совместное изучение этого нелегкого дела. Новые коллеги много и долго меня консультировали. Вернувшись с новым опытом работы в свою церковь, не раз ловила себя на мысли, что страх не исчез. С каждым днем он становился все непреодолимей, мешал работать...
В начале сентября прошлого года Мария Акуратнова, преодолевая этот страх, все-таки приступила к написанию картины. Работа над ней началась с благословения. За тяжелую и непосильную ношу, которую взвалила на свои плечи художница, а также за скорое и удачное завершение картины молились священники, монахини и простые люди. Сама же Мария, каждый раз, когда ехала на трамвае в художественную мастерскую, читала молитву.
Трудностей было немало. У художницы не было точной копии картины. Иллюстрация в журнале заставила только догадываться о цветах в некоторых местах изображения, самой домысливать орнамент. Надписи на иллюстрации были все стерты. Вместе с православными иконописцами Акуратнова расшифровала их.
Еще одна проблема - материалы. Их требовалось много, разных. Все это художнице помогли приобрести. Так, лакокрасочный завод помог с пигментами, здесь подобрали пурпуровый цвет для одежды Богородицы. А особый лак, используемый для приклеивания сусального золота, отец Вильгем привез из Москвы.
Самым труднопреодолимым моментом для Марии, как она рассказала, стало нанесение грунта. Его надо было накладывать тонким слоем, затем шлифовать пемзой и на дерево приклеивать ткань. У нее ничего не получалось. Не знала, сколько нужно заготовить грунтовки, чтобы ее хватило от начала до конца работы. Та же проблема застала врасплох, когда пришлось варить рыбий клей с мелом. Не зная точной нормы требующейся кашицы, Мария каждый раз заготавливала новую порцию...
Первый раз Мария Акуратнова пала духом, когда грунт дал небольшие трещинки. Видимо, верхний слой был чуть туже, чем нижний. Потом, когда она уже перешла к красочному слою, никак не желавший подчиняться ее кисти лик Богородицы заставлял Марию в буквальном смысле слова рыдать. Она до грунта снимала старую краску и наносила новую...
Раскосые глаза Богородицы должны были выражать святость, а губы - строгость. Но нужного результата не получалось...
Тогда Мария начала разговаривать с Богородицей. Она просила ее помочь кисти двигаться по полотну. "Непослушный" лик был вскоре закончен. Но потом Мария перешла к младенцу Иисусу, и - снова у нее ничего не получалось... И снова после творческих мучений как бы приходило к ней Божье благоволение.
Когда картина была завершена, я сказала отцу Вильгельму: "Эту икону сделала не я, а Господь. Он сделал ее моими руками. Я была только кистью в его руках. Эта картина - его заслуга, а не моя".
Потом она в шутку добавила:
- Если что-то вам, отец Вильгельм, не нравится, все претензии - к Богу.
Мария не считает себя ни художником, ни иконописцем, а про свою картину говорит, что она несовершенна, что в ней есть недостатки и что любой профессионал их сразу заметит. Может быть, это и так. Но для тех, кто приходит на богослужения в Римско-католический храм, икона излучает удивительный свет доброты и святости. И, глядя на нее, действительно, веришь, что художница писала ее в соавторстве с Богом.
Марина КУЗЬМИЧЕВА.
НА СНИМКЕ: Мария Акуратнова и ее "проба пера" в иконописи.