21-01-98
Я тому свидетель: на урок музыки к первоклашкам пришли две мышки. Пришли так пришли. Дети их приняли. Никто не удивился. Нормально.
Одна из мышек большая, а другая - маленькая. У маленькой голосок высокий, тонкий, почти невесомый - ладонь Евгении Юрьевны поднялась выше головы, а у большой мышки голос низкий, тяжелый - ладонь Евгении Юрьевны опустилась до колена. Вслед за учителем дети поднимают свои голоса высоко, едва не до потолка (это им легко), а затем опускают их низко, почти до пола (это им труднее).
После этого дети находят промежуточные звуки, по ним, как по ступеням, поднимаются вверх и опускаются вниз..
... Зачем искать в человеке что-то сверхъестественное, подсознательное, потустороннее? Вот - музыка, в ней сколько угодно и мистики, и молитвы, и медитации.
Музыка загадочна. Она среди нас, как легкая тень, всегда здесь, рядом, но неуловима, неопознанна, непостижима.
Слово объяснимо, практично: оно связывает нас. А зачем нам музыка? И без нее можно бы. Но кого она не коснулась, кого не задела за живое?
Есть звуки, от которых дрожь по коже. Есть звуки, от которых слезы на глазах. Есть звуки, от которых хочется встать, распрямить плечи, поднять голову. Есть звуки, от которых ложится на душу покой...
Почему эти звуки так бесцеремонно распоряжаются мной?
Мальчик в белой сорочке держит конец нитки.
- Тяни. В унисон со мной.
Мальчик долго тянет нитку-звук, метра на полтора хватило дыхания.
Евгения Юрьевна берет эту нить, натягивает ее горизонтально.
- Мышка бежит по нитке.
Дети поют, как мышка, на одной нотке, бежит по нитке.
Евгения Юрьевна опускает один конец - дети поют, как мышка поднимается по нитке и опускается по ней...
... Евгения Юрьевна Волчегорская шестой год учит музыке детишек школы N 121. Прежде чем учить малышек, она сама долго училась. Музыкальную школу закончила. В Челябинске. Музыкальное училище закончила. Тоже в Челябинске. И закончила плюс к тому музыкально-педагогический факультет пединститута, уже в Москве. Наконец, закончила аспирантуру, защитила диссертацию, теперь она кандидат наук, преподаватель педагогического университета. И к тому же учитель музыки в школе N 121.
Так долго учиться, чтобы учить музыке первоклашек?
В том-то и смысл! Повторю чужую мысль: если можно было бы к младшим приставить самых лучших из старших, то род человеческий намного облегчил бы себе жизнь. Нет, всеобщего благоденствия и счастья он, наверное, не достиг, но был бы к тому ближе. Важно - как начать. Начало, хорошее или плохое, продолжает само себя. Что толку от наставника, если он опоздал, если душа его воспитанника уже в заплатах?
Детство, оно другого и не знает, как благодарно воспринимать, впитывать, доверять. Время воспитания, образования, становления. Тут и необходим Учитель.
Вдруг школьный кабинет превращается в оперный зал.
- Где сцена? Где оркестровая яма? Где балкон? Где амфитеатр? Где партер? Хорошо. Молодцы.
Расселись. Кто где. Опера - это что? Да, конечно, спектакль. Какой спектакль? Правильно, в котором поют. А с чего он начинается? Правильно, с увертюры. Еще раз: у-вер-тю-ра.
Евгения Юрьевна подходит к проигрывателю.
- Так, все сидят красиво...
Все уселись красиво. И - звучит увертюра. Первоклашки слушают Глинку. Минута, вторая, пятая. В классе - оркестр. Никто не шелохнется...
... Однажды, это было на практике в одной из московских школ, Евгения Юрьевна перехватила снисходительный взгляд мальчика: меня, мол, вашей музыкой не возьмешь. Всего-то мимолетный взгляд, а задел до боли. И она сказала себе: я сделаю так, что их глаза будут блестеть.
Теперь она на каждом уроке видит их блестящие глазенки.
- Так я нашла себя в музыкальной педагогике.
Не секрет, наша школа жалеет время на музыку. Один урок, сорок минут в неделю, - и довольно. Школа с легким сердцем откажется и от одного-единственного урока. При этом успокоит себя тем, что дети не любят уроки музыки.
А может, и верно: и без музыки - нормально. Что она? Ну, что она? Что дает? Дважды два - надо. А до, ре, ми?
Вопрос - фундаментальный. Музыка, она такая- не будь ее, вроде жить можно. Однако она есть. От салона до тюрьмы. Без музыки люди по сути и не жили. Нам и неведомо, как без нее. Но и что в ней - неведомо.
В поисках смысла учитель музыки Волчегорская обратилась к науке.
- Мне захотелось измерить: хорошо или плохо заниматься музыкой? Она развивает? Что именно развивает?
Вступительные экзамены на факультет - тот же тест. Какая информация извлекается из него? Обнаружилось: лучше выдержали экзамен те, кто имеет за плечами музыкальную школу. Однако обследование учеников старших классов одной из школ не подтвердило ожидаемой зависимости "музыка-интеллект".
- Значит, нет ничего абсолютного- абсолютно хорошего или абсолютно плохого...
Однако как подступиться к музыке без эмоций? Как, не вспугнув, подвести ее под зонт науки? Первое, за что берется наука, - измерить. Измерить музыку?
Пока она ускользает от измерений. В чем дело? В том ли, что наука еще не умеет ее измерить? Или она в принципе неизмерима?
Как ни странно, Евгении Юрьевне "ничего не стоит" заворожить детей "трудной" музыкой - "они сидят с закрытыми глазами и слушают симфонию Моцарта, Бетховена", но переложить это "явление" на язык науки ей не удается. Как будто нет стрелки, чтобы перевести музыку с рельсов эмоциональных на рельсы рациональные.
Но и то сказать, что задачка эта, про стрелку, из тех, про которые говорят "прорыв". Господи, как, оказывается, все близко - от первоклашек - до научных открытий...
Сказать науке: в музыку не лезь? Известно, однако, ей, науке, что ни говори, все равно полезет. Не любит она запреты.
Если изучать проблему "Человек и музыка", то, конечно, с детей и начинать. С детей информация снимается легко и чисто, без искажений. Это, так сказать, первичная информация.
Мы мало что знаем о мире музыки внутри себя.
- Как ни странно, - говорит мне Евгения Юрьевна, - две трети из нас музыку видят, треть - ее чувствуют и только четыре-пять процентов слышат.
- Это как же?
- Детям дали послушать Мусоргского и попросили рассказать о своих ощущениях. Оказалось, что из 120 школьников только четыре-пять слышали музыку. У большинства звуки "тают" в каких-то картинах.
- Ну и что?
- На своих уроках я пытаюсь научить детей воспринимать музыку во всех трех системах - слышать, видеть, чувствовать. Но главное - чтобы музыка приносила им удовольствие.
... Евгения Юрьевна - за пианино, дети поют, хором.
- Кушай кашу, кашалот...
Сначала медленно, потом быстрее. Одни девочки, одни мальчики. Надо стараться, потому что учительница просила вообразить, будто их видят и слушают дома, по телевизору.
- Кушай кашу, кашалот...
Но как легко, на лету, играючи они все схватывают, впитывают, запоминают... Это навсегда впало в их души, в их память - и две мышки, и слово "увертюра", и Глинка, и песенка про кашалотика, и сама Евгения Юрьевна.
Не знаю, выяснится ли когда-нибудь, что нам музыка. Не выяснится - и не надо. Разве кто-то сомневается в том, что она добра к нам? Что мы от нее добреем?
- Я им завидую, вашим первоклашкам, - сказал я Волчегорской после урока. Только и всего.
Жаль, у меня не было учителя музыки.
Михаил ФОНОТОВ.