22-06-99
В конце октября прошлого года на автодороге Чебаркуль-Архангельское произошло серьезное ДТП: водитель иномарки, нарушив правила, столкнулся с "Волгой" и "Жигулями". Водитель последних скончался на месте аварии. Травмы разной тяжести получили работники миасского АО "Гидромеханизация", ехавшие на "Волге": директор С. Иванков, главбух Л. Архипова и водитель В. Комисаров. На попутной санитарной машине первой отвезли в Чебаркульскую центральную больницу Л. Архипову с черепно-мозговой травмой. Затем на "скорой" доставили В. Комисарова. Примерно через полчаса на "попутке" самостоятельно доехал до больницы С. Иванков. В приемном покое на каталке увидел своего водителя, ожидавшего помощи. Спросил про самочувствие. Тот ответил: "Тяжеловато". Когда сам проходил осмотр, поинтересовался у врачей состоянием Комисарова. В ответ услышал, что опасений за жизнь нет. За Сергеем Васильевичем приехали его сослуживцы, чтобы перевезти в миасскую больницу. Когда выходили, Комисарова в приемном покое уже не было. Его жене в Миассе передали, что медики настроены оптимистично. Однако приехавшей вскоре в Чебаркуль Тамаре Анатольевне врачи сообщили, что ее муж умер.
"Врач Бобылев А.А. выходил из больницы. И когда я спросила: "Как самочувствие у Комисарова?", он совершенно спокойно, почти не останавливаясь, ответил: "А его нет, такое бывает, случается", - написала позже в своей жалобе в ГУЗО Т. Комисарова.
А в тот момент, услышав трагическое известие, женщина закричала, потеряла сознание, однако врач возле нее не задержался. Об этом рассказали потом сопровождавшие ее люди. Придя в себя, Тамара Анатольевна настояла, чтобы показали тело мужа. В морге увидела его на каталке в одежде - футболке, брюках под ремнем. Основываясь на этом, женщина задается в жалобе вопросом, а были ли на самом деле обследование и помощь, о которых говорили врачи помощнику прокурора города О. Степанову, занимавшемуся заявлением Т. Комисаровой в прокуратуру. Дважды городская прокуратура расследовала этот случай и дважды не находила оснований для возбуждения уголовного дела. Провела служебное расследование и комиссия главного управления здравоохранения при администрации области. Вот какой ответ дала Т. Комисаровой первый заместитель начальника управления С. Матвеева: "Вашему мужу было проведено следующее обследование: рентгенография грудной клетки, ЭКГ. Диагноз: закрытая травма грудной клетки, живота, таза. Разрывы селезенки, печени, острая кровопотеря. Эта травма несовместима с жизнью. Выявлены недостатки в ведении документации, допущены деонтологические ошибки".
- Даже если его обследовали, в чем у меня большие сомнения из-за того, что не была снята футболка, - говорит мне женщина, ставшая вдовой в тридцать с небольшим лет, - преступным я считаю сам факт неоказания медицинской помощи человеку, умиравшему на глазах медиков в течение довольно длительного времени.
Она не удовлетворена ответами из Чебаркульской прокуратуры и ГУЗО, намерена обжаловать их в высших инстанциях. С просьбой помочь в поисках правды обратилась Тамара Анатольевна и в "Челябинский рабочий". Кроме личного горя, как она утверждает, ей не дает покоя мысль: больные и травмированные, их родственники как морально, так и юридически беззащитны перед медиками, ошибки и недобросовестность которых зачастую сходят им с рук.
Я встретился с главным врачом Чебаркульской ЦРБ Л. Калининым, заслуженным врачом РФ. Вот что он сказал в связи с этим трагическим случаем:
- В тот день в травматологию нашей больницы один за другим поступили пострадавшие в двух дорожно-транспортных происшествиях. Заведующий отделением А. Бобылев осмотрел их. Наиболее тяжелым, с его точки зрения, немедленно стали оказывать помощь. Так, женщине, получившей черепно-мозговую травму, сделали сложную операцию. В отличие от нее Комисаров был в сознании, говорил. Внешне он не производил впечатления сильно покалеченного человека. Когда опытный травматолог А. Бобылев заметил ухудшение состояния Комисарова, сразу распорядился готовить его к операции.
- Леонид Васильевич, сколько времени прошло с момента поступления Комисарова в больницу до этого решения заведующего отделением?
- По моим сведениям, не более получаса. Сначала травматологи и хирурги занимались теми, чье состояние виделось наиболее тяжелым. Произошла, скорее всего, недооценка тяжести травм, полученных Комисаровым. Объяснить это можно наплывом пострадавших. Если же, как утверждает жена погибшего, он пролежал без обследования и помощи два часа и более, это, безусловно, преступная халатность, за которую следует сурово наказывать. Однако врачи, которым я доверяю, называют другое время: 30-40 минут. Предположения Комисаровой, сделанные после беседы с С. Иванковым, прокуратура не подтвердила.
- Можно ли было спасти Комисарова, несмотря на страшный диагноз: травмы, несовместимые с жизнью?
- Такой шанс, безусловно, был. Все зависело от срочности проведения операции. Нужно было скорее вскрывать брюшную полость, откачивать кровь, зашивать разорванные внутренние органы, реанимировать сердечно-дыхательные функции...
- Почему все это не делали?
- Основную причину я уже назвал: в одно время поступило несколько пострадавших. Правда, была и некоторая несогласованность в действиях травматолога А. Бобылева с приглашенными для консультаций заведующими хирургическим и кардиологическим отделениями С. Лобусовым и Е. Плотниковым, что затянуло подготовку операции. Пока делали ЭКГ, выясняли, был ли ушиб сердца, произошла его остановка.
- Комиссия ГУЗО выявила недостатки в ведении документации. Т. Комисарова и С. Иванков говорят, что видели исправления в журнале поступления больных. К примеру, согласно первоначальным регистрационным данным, Иванков поступил раньше Комисарова, что явная несуразица.
- Не следует за обычной небрежностью видеть умышленную подтасовку фактов, в чем нас хотят обвинить родственники умершего. За эти недостатки, как и за ошибки во взаимоотношениях врачей между собой и с пациентами, виновные наказаны в административном порядке.
Так и не удалось мне в беседе с Л. Калининым, а затем и с помощником прокурора О. Степановым, выяснить степень вины (или полную невиновность) и ответственности чебаркульских врачей за смерть в больнице 33-летнего Владимира Комисарова, отца 10-летней девочки. (Доктора в своих объяснениях в прокуратуре против себя, естественно, не свидетельствовали, а С. Иванков сам был травмирован, не все помнит четко). Если и есть за врачами серьезная вина, она остается на их совести.
Леонид Васильевич сказал, что этот случай в больнице разбирали, невзирая на лица, принципиально и жестко. Задаю вопрос: можно ли спросить с медиков за упущения не только в профессиональных и ведомственных кругах, прилагающих немало усилий, чтоб "не выносить сор из избы", не делать ошибки и халатность врачей предметом судебных разбирательств, критических публикаций? Слышу в ответ: перевод вслед за поликлиниками стационаров на финансирование из фонда обязательного медицинского страхования - хорошее условие для создания института независимых медицинских экспертов. Фонд имеет право спросить за качество помощи, оплачиваемой им. Эффективность же этой помощи, по мнению Л. Калинина, может повысить отказ от пресловутого "койко-местного" показателя при определении размеров финансирования больниц, предпочтительнее подушный учет обслуживаемых.
- Можно и сократить количество врачей, оставив истовых профессионалов и платя им на порядок больше, - заметил он в заключение. - Пока они получают мало и нерегулярно, не обеспечены всем необходимым в работе, я как администратор не всегда могу заставить их трудиться на пределе сил и способностей. А именно этого требуют ситуации, подобные той, о которой говорили...
Валерий ЕРЕМИН.
(Наш корр.).
г. Чебаркуль.