22-12-05
С Аллой Сергеевной мне посчастливилось общаться еще в прошлом году на сочинском фестивале "Кинотавр", где она в числе других создателей представляла фильм "Смерть Таирова" (теперь его увидели и зрители челябинского "Нового кино России"). Она тогда больше говорила о своей литературной работе, безумно радовалась выходу последней книги "Ахматовские зеркала". Демидова вспомнила, как много лет назад гостила у болгарской предсказательницы Ванги, и та сказала, что основная профессия актрисы - исследовательница.
Алла Демидова называет себя фаталисткой. Не ропщет на "сюрпризы" судьбы. Приехав в Челябинск, она поскользнулась на ступеньках гостиницы, сломала руку. Врачи, гипс. Но никаких дамских истерик. Длинные рукава черного костюма позволили скрыть шину. Она мужественно перенесла все фестивальные акции: и церемонию открытия, и презентацию "Настройщика", и довольно продолжительный мастер-класс. Травма не помешала ей, человеку любознательному, совершить экскурсию по городу, прогуляться по Кировке, найти в магазине статуэтку каслинских умельцев, о которых прочла еще в Интернете, готовясь к поездке в Челябинск.
К ней на мастер-класс собралось много разной публики. И вопросы звучали разные. По поводу некоторых она выразила неудовольствие: "Я порой прямолинейна, не терплю тупости". Позже еще несколько раз демонстрировала свою прямоту. Отказала одной журналистке, гневно отчитав ее: "Надо было задать свои вопросы в зале, может, ответы были бы интересны и другим!" Разволновала фотографа, не захотев подписать хороший, в принципе, снимок: "Я здесь себе не нравлюсь. Пусть виден возраст, но тени делают меня неузнаваемой. Это плевок в вечность, выражаясь языком Раневской". В общем, была резкой, хотя за полчаса до этого сказала участникам встречи:
- Я редко раздражаюсь. Только в ответ на глупость, на агрессию. Но при этом никого не учу, не настаиваю на своем, не пытаюсь что-то разъяснять, оправдываться. Хотя порой высказываю свое мнение почти по-детски, безапелляционно:
Вот эти ее некоторые мнения и вошли в публикацию.
О Кире Муратовой
Кира, мне кажется, из тех режиссеров, которым не нужны профессионалы. Она ценит некую спонтанность, такую форму существования актера, когда он поставлен в условия "Я в предлагаемых обстоятельствах", что, собственно, на сегодняшний день и требуется кинематографу. Зато, к моему сожалению, нынче не востребованы профессионалы, крупные личности, у которых, помимо опыта, есть что-то еще за плечами.
Муратова - человек, живущий "на обочине", и я тоже. Мы с нею как-то на кинофестивале в Риге оказались за одним столом. Кира была с мужем, художником, который прелестно рассказывал о кошках. А поскольку кошки - тоже моя "слабость", то мы сразу нашли общий язык и замечательно поговорили. Позже она рассказывала: "Когда я собралась делать фильм "Настройщик", то вспомнила те наши посиделки, которые оставили от вас такое славное ощущение". Она посчитала, что я привнесу тот увиденный ею образ на экран. Но я никогда не играла себя и не приемлю отношение к работе над ролью по принципу "Я в предлагаемых обстоятельствах" - считаю, это уровень первого курса театральной школы. Тем не менее, я согласилась. Кира, живущая в Одессе, собрала в Москве всю команду, и мы стали читать сценарий как пьесу, что, кстати, нетипично для современного кинематографа. Актеры куда-то бегут, спешат, всех не соберешь. А совместное чтение очень важно: роль моментально отделяется от текста, становясь фантомом, и ты уже можешь заняться ею чисто технически.
Об Алисе Коонен
В театре бывает так: волна времени смывает многих талантливых людей, но выкристаллизовываются легенды. Такой легендой стала трагическая актриса Алиса Коонен, тем более что в русском театре актрис с таким амплуа почти не было. Коонен, с которой мне общаться не довелось, обладала очень низким голосом - одна из составляющих для исполнения трагических ролей.
В 80-х годах у нас на "Таганке" был спектакль "Федра", поставленный Романом Виктюком. Как-то мы играли его на фестивале в Пушкинском театре. Коонен прокляла его после того, как в этом здании в 1949 году был закрыт Камерный театр, которым руководил ее муж и кумир Таиров. На фестивале мы с "Федрой" провалились. Я подумала тогда: "Ох, колдунья! Она же именно тут играла Федру. Не разрешила мне в своих стенах сыграть эту роль!" Не знаю, что здесь правда, что самовнушение, но эти ощущения меня "зарядили", когда я получила приглашение пробоваться на роль Коонен в фильме Бориса Бланка "Смерть Таирова". Я даже покрасила свои волосы в черный цвет, когда отправилась на пробы, решила прийти подготовленной. Испытывалось много красавиц-актрис. Режиссер выбрал меня.
О театре "А"
Когда Виктюк поставил "Федру", нас всюду приглашали с этим спектаклем, а Любимов злился и говорил: ну, конечно, вы пользуетесь славой "Таганки". И тогда я предложила на какой-то свой западный гонорар выкупить спектакль у театра, заплатила по всем ведомостям. Театр легко освободился от "Федры", а я стала ее собственницей. Ну и что мне с этим делать? Декорации мне были не нужны, их хранить негде, и я отдала их "Таганке". Костюмы забросила дома на антресоли. А вскоре про спектакль вспомнили, нас стали опять приглашать. Возникло предложение назвать наш состав "Театр Аллы Демидовой", что показалось мне нескромным. Тогда решили: "Давайте назовем просто театр "А". Любимов на какой-то пресс-конференции высказался: "Демидова возглавила театр "А". На какую букву она нас послала - не знаю". Мы ездили с "Федрой" еще много лет. Сейчас я перестала играть, и театра "А" не существует.
О Смоктуновском
Мы много снимались совместно, но в кадре никогда не сталкивались. "Живой труп" (он там гениально сыграл), "Тиль Уленшпигель", "Степень риска", "Чайковский". Когда мне предложили на телевидении сняться в фильме "Дети солнца", я сразу согласилась, узнав, что буду работать в паре с ним. Приехали на съемки и с первого же дня стали ссориться. Потом поняли, почему: слишком разные персонажи. Он играл спокойного, умиротворенного человека, я - его нервную жену. Мы столкнулись ритмами.
Как-то оказались вместе на озвучивании. Он сразу стал меня учить, и я его выгнала. Хотя по жизни были соседями по даче, приятельствовали. Однажды вижу: он бежит и хохочет, а во рту ни одного зуба - ему тогда зубы вставляли. Я говорю: "Ну, Иннокентий Михайлович, наконец-то у вас появилась индивидуальность", что его еще больше развеселило.
Помню, поведал о том, как был приглашен в санаторий для военных. На его концерт пришли семь человек, а остальные пошли на танцы, потому что билеты "на Смоктуновского" были по 70 копеек, а на танцы - по 1.50, и отдыхающие посчитали, что на танцах будет интереснее. Он рассказывал, и мы хохотали до слез, как в детстве. Так как он любил поучать, я часто провоцировала его вопросами, причем этак с подколкой: "А скажите-ка, Иннокентий Михайлович:" Он в том же духе мне отвечал. Я стала записывать его изречения на полях текста роли, да на чем придется. Мои заметочки вошли в книгу, которую я так и назвала: "А скажите, Иннокентий Михайлович".
О Высоцком
Шел последний год его жизни (кто об этом мог знать?!). Мы с ним начали репетировать пьесу "Крик" Теннесси Уильямса на двоих. Хотели сделать что-то камерное. Тогда не было моноспектаклей, не было антреприз - только репертуарные театры, к которым мы, как крепостные, были приписаны. Шаг влево, шаг вправо грозил увольнением. Володе уже тяжко было актерствовать на "Таганке", во всяком случае, в том, что ему предлагалось. Он вообще хотел уйти в режиссуру. Надеялся снять фильм на Одесской киностудии. Задумал сценическую композицию по "Федре" Расина, но воплотить так и не успел:
В спектакле "Крик" он был и режиссером, и актером. Отрепетировали один акт и решили показать коллегам. Повесили объявление, пригласили весь театр. Не пришел никто, кроме художника этого спектакля Давида Боровского и его приятеля из Ленинграда. А Любимов вообще говорил: "Ох уж эти мне две звезды, им отдельный спектакль подавай, как на Бродвее":
Высоцкий - часть моей биографии, мой партнер с 1964 по 1980 год. Идет новый виток возрождения памяти о нем, и это здорово. Он поэт, большой поэт. Его стихи поражают неожиданными метафорами, удивительными ритмами. Как-то, будучи в Париже, я включила телевизор. Шло интервью с Бродским, он так и говорил: "Высоцкий - большой поэт. Его имя останется в истории. Жаль только, что он пел свои стихи". Потом, подумав, сказал: "Да нет, вообще-то не жаль".
О невостребованности
Мой нынешний возраст таков, когда мне ничего не могут предложить, кроме ролей мам или бабушек. Они, конечно, тоже надобны. Но после того как я сыграла Медею, Электру, Федру, образы в фильмах Тарковского, Шепитько, Авербаха - ну чего я полезу в эти "мыльные" сериалы играть бабушек? Слава богу, меня содержит муж, "кормят" концерты, которые я в основном даю на Западе. У меня много поэтических программ: "От Пушкина до Бродского", "Ахматова и Цветаева", "Поэма без героя" Ахматовой и так далее. Меня приглашают с ними на сольные вечера. Последнюю программу "Поэты 20-х годов: от Блока до Бродского", которую я готовила для Санкт-Петербургской филармонии, недавно возила в Израиль. Организаторы узнали об этой программе через сайт "Алла Демидова", который создали какие-то девушки, и меня пригласили.
Кстати, замечу, что если на творческие встречи приходят зрелые люди, помнящие меня по кино и театру, то на поэтических вечерах бывает и молодежь. Читала как-то поэзию Ахматовой. Потом в фойе вижу идут две девахи: красавицы, ноги от ушей. Одна другой говорит: "Клевый концерт". "Да, клевый, - отвечает другая. - А эти стихи сама Демидова сочинила?" - "Не знаю. Но клево". Какое счастье, что они пришли и поняли, что поэзия - это "клево".
Вообще-то у меня есть мечта: ничего не играть. Знали бы вы, как хорошо я себя чувствую дома. Можно писать книги. Можно общаться с моими питомцами, собакой и котом, которых я обожаю. Любимое занятие - лежать на диване и читать. Зачем же мне самой лезть на рожон?! Я же не мазохист. Далекий от театра человек не представляет, как трудно играть на сцене, сколько энергии тратишь - а иначе душу зрителей не заденешь, как долго потом надо восстанавливаться. А каково играть на Западе без перевода! Надо так, чтобы публика на уровне эмоций все поняла.
Существует термин - "усталость металла". Впрочем, у меня усталость даже не от профессии, а от разномастного сбора способных и неспособных людей, от которых приходится зависеть. Такая ситуация в нынешнем театральном мире меня не устраивает. В 90-х годах мы много гастролировали со спектаклем "Медея" - совместный проект греческого театра "Аттис" и театра "А". В том числе в Дельфе в знаменитом древнегреческом амфитеатре, где помещается 12 тысяч зрителей. За всю многовековую историю это был первый моноспектакль в его стенах. Ну что после этого мне может предложить театр?! Все остальное - бред.
Лидия САДЧИКОВА
Алла Сергеевна Демидова
народная артистка России, лауреат Госпремии СССР. Вначале окончила экономический факультет МГУ, где играла в студенческом театре, а первым ее режиссером был Ролан Быков. После учебы в Щукинском училище встала в ряды создателей легендарной "Таганки". Сыграла там ведущие роли в спектаклях Юрия Любимова. Всенародная слава пришла к актрисе благодаря кинематографу. "Служили два товарища", "Шестое июля", "Живой труп", "Зеркало", "Бегство мистера Мак-Кинли", "Собака Баскервилей" - лишь малая часть внушительного списка неординарно сыгранных ею ролей.
В последние годы снялась в картинах "Письма к Эльзе", "Смерть Таирова", телефильме "Темные аллеи". Удостоена премии "Золотой Овен" и звания лауреата национальной премии "Ника" (номинация "За лучшую женскую роль, фильм Киры Муратовой "Настройщик").
Автор шести книг, в том числе "Высоцкий, каким помню и люблю", "Бегущая строка памяти", "Тени зазеркалья".
Муж - драматург Владимир Валуцкий (сценарии фильмов "Зимняя вишня", "Приключения Шерлока Холмса").