24-01-08
"Челябинский рабочий" первым написал о добровольной отставке художественного руководителя Челябинской драмы Владимира Гурфинкеля ("Академическая драма остается без худрука", номер за 15.01.2008). Мне до сих пор кажется, что в той короткой информации сказано все, что необходимо сказать про эту историю. Работодатель (министерство культуры) предъявил наемному работнику (худруку) финансовые и творческие претензии, потребовал объяснений. Вместо объяснительной работник предпочел написать заявление об увольнении по собственному желанию. Все, кому положено было подписать заявление (а положено было многим, худрук академической драмы - должность не последняя), включая губернатора, сделали это стремительно, фактически в течение суток. Уговоров передумать и остаться не последовало. После чего имело смысл пожелать Владимиру Львовичу доброго пути и уже без его участия решать действительно серьезные проблемы, накопившиеся в театре драме. Заниматься настоящим и будущим, а не прошлым.
Но так не бывает. Нигде не бывает так, а в театре особенно. На прошлой неделе страшно было включать утюг: казалось, что и из утюга начнут рассказывать что-нибудь про театр драмы. Утюг я и не включал, а вот телевизор случалось. На всех каналах возникало воспаленное лицо Владимира Львовича. Сидя на кухне съемной квартиры (служебный кабинет был уже недоступен), он говорил трагически: "Спрашивать у гробокопателя, как играть Гамлета в пьесе Шекспира, я не буду..." Посвященным должно было быть ясно, что "гробокопатель" - это министр культуры области Владимир Николаевич Макаров. Про его роль в этом конфликте наша газета уже написала ("О бездарях и злодеях", "Челябинский рабочий" за 19.01.2008). Я же хочу поразмышлять о Гурфинкеле. У меня с Владимиром Львовичем сложные взаимоотношения. Дело дошло до обвинений (с его стороны) в личном недоброжелательстве. Это неправда, никаких личных отношений у нас не было, исключительно производственные. Он как режиссер ставил спектакли, я как театральный критик высказывался о них печатно и непечатно (в смысле - устно). Спектакли мне нравились все меньше.
Тем неожиданнее, наверное, прозвучит это признание. После истории с отставкой мне думается, что Владимир Львович Гурфинкель - благородный человек. Ушел сам, а ведь мог, согласно контракту, не очень обдуманно заключенному с ним министерством культуры на целую пятилетку, еще два года держаться за хлебное место. И никто бы его не сдвинул. Пример перед глазами: главный балетмейстер Челябинской оперы Валерий Кокорев начал с суда, а закончил тем, что возглавил театральную ячейку партии "Единая Россия", после чего стало ясно, что на своем посту он продержится не меньше, чем Игорь Моисеев во главе ансамбля своего имени (Игорь Александрович покинул пост на 102-м году жизни по самой уважительной из причин). А Гурфинкель ушел сам, пусть и после ревизии министерства и бурного собрания труппы. Он сейчас говорит, что ревизия эта не выявила ничего сверхъестественного, подумаешь, четыре с половиной миллиона кредиторской задолженности театра драмы, у академической оперы не меньше, а у филармонии на два миллиона больше (я ничего не понимаю в кредиторских задолженностях, но, слегка перефразируя Жванецкого, хочется спросить: "Может, в филармонии что-то не так?").
Если задолженности и невыполненные финансовые планы для худрука несущественны, то все-таки что же заставило уйти столь досрочно? Мне кажется (хотя, наверное, Владимир Львович не признается в этом даже себе самому), ощущение исчерпанности кредита доверия. Театра, труппы, города, публики. Гурфинкель - человек в профессии и режиссер не самый плохой (не первого ряда, но режиссер первого ряда, Валерий Фокин или Миндаугас Карбаускис, не поедет руководить Челябинской драмой, будем реалистами). Первый из тех шести спектаклей, что он поставил на этой сцене (еще не будучи худруком), "Чужой ребенок" по пьесе В. Шкваркина, вообще был прелестен. Такой милый пустячок (длиной, правда, почти в четыре часа), изящная игра в игру, стилизация стилизации. Лучшая роль Николая Ларионова за последние двадцать лет, трогательная и смешная героиня Татьяны Каменевой, удачные работы молодых. Потом была "Поминальная молитва", где декоративные костюмные радости, пение и танцы несколько мешали внятной драматической истории, но это тоже имело успех. Дальше, со спектакля "Оскар и Розовая дама" на малой сцене, начались серьезные проблемы.
Режиссер-постановщик, приглашенный на один спектакль, и художественный руководитель театра, отвечающий за все (финансы, репертуар, актерскую занятость, смену театральных поколений, отношения с публикой и критикой, успех и неуспех, гастроли - список бесконечен), - две разные профессии. Иногда они совмещаются в одном человеке (Наум Юрьевич Орлов, руководивший Челябинской драмой три десятилетия до Гурфинкеля, пример тому), но все чаще - нет. Совмещать получалось (и до сих пор получается) у режиссеров совсем другого поколения, "священных чудовищ", которые до сих пор возглавляют ведущие столичные театры: 90-летний Любимов на Таганке, Захаров в "Ленкоме", Галина Волчек в "Современнике", Петр Фоменко в своей мастерской... В провинции же таких практически не осталось, Наум Юрьевич был одним из последних. У режиссеров поколения Гурфинкеля (ему сорок пять) получается хорошо руководить маленькими, авторскими театрами, студиями. Огромный репертуарный театр-дом для них, как костюм не по размеру. Ситуацию иногда спасает хороший директор рядом, а если его нет? И если такого не хотят иметь рядом?
Спектакли становились все хуже. Стали ясны границы и характер дарования худрука. Он брался за самое сложное на сцене - разговор о смерти. Получалось либо вымученно и манерно ("Самоубийство влюбленных на острове Небесных сетей"), либо просто пошло ("Оскар и Розовая дама" и особенно последняя премьера "Настасья Филипповна", на которой становилось просто стыдно за театр). Ставить изящные пустячки, как видно, не позволяли амбиции и статус (от худрука ждут значительных работ), а на иное не хватало дара. Мучительно было наблюдать за актерами (особенно молодыми), которым режиссер не мог даже внятно поставить задачу, а уж тем более помочь решить ее. Старшее поколение спасалось техникой, мастерством, актерской памятью о прошлых ролях, а молодые (в "Зеленой зоне" и опять же в "Настасье Филипповне") выглядели просто беспомощно. К тому же за последние три года ни один из приглашенных со стороны режиссеров (а среди них были Олег Рыбкин, Георгий Цхвирава, Сергей Пускепалис - имена, известные театральной России) не смог поставить в Челябинской драме спектакль, имевший бы зрительский или профессиональный (фестивальный) успех.
Прошлый сезон в этом смысле был особенно провальным, в нынешнем француженка Кристин Жоли поставила на малой сцене очень симпатичный спектакль "Я была в доме и ждала, чтоб дождь пришел", но он уже не мог спасти общую ситуацию кризиса. Театр сначала покинул качественный зритель (переместился в оперу и Камерный), потом - просто зритель. Ни приличных гастролей (не надо говорить, что министерство не давало на них денег: гастроли в Перми минувшей осенью отменили из-за непроданных билетов), ни поездок на фестивали, бегство молодых актеров, пустой зрительный зал, пошлейший телепроект, запущенный в театр, сочинение писем губернатору... И еще записок министру культуры, у него их целая коллекция: "Вы меня не любите, Владимир Николаевич" или "Гурфинкели на дороге не валяются". Агония.
Ушел, потому что не мог не уйти, потому что, изображая (велеречиво и многословно) художественного руководителя, на деле (и на сцене, и за кулисами) им не был. Только картинка, а не содержание. Ушел, осознав это, в результате внутреннего кризиса, а не внешних интриг. А желание помахать кулаками после драки, составить перечень болей, бед и обид - понятное желание человека творческого, а значит, страстного и обидчивого. Владимир Николаевич Макаров - тоже человек страстный (для министра это, конечно, не очень хорошо, но он все-таки министр культуры). Мне кажется, ему и его ведомству пока не следует торопиться с новым худруком, обожглись. Театру сейчас (таковы веяние и требование нового времени), быть может, нужен не столько худрук-режиссер, сколько толковый менеджер, продюсер, интендант. Который и деньги считать умеет, и режиссеров приглашать, и баланс интересов соблюдать. Не говорите, что таких нет: в Магнитогорской драме именно так уже больше полутора десятилетий работает директор Владимир Досаев. Режиссеры (Валерий Ахадов, Борис Цейтлин, Сергей Пускепалис) приходят и (что естественно) уходят, а он остается и держит театр в прекрасной творческой форме. Сейчас вот на "Золотую маску" с "Грозой" поедут.
Может, и Челябинской академической драме поискать такого? Лучше реальный менеджер, чем худрук-фантом.
Владимир
СПЕШКОВ