25-10-00
В его отношении к возрасту - мудрость прожитых лет. 25 для художника - самое начало, он еще как слепой котенок. 50 - начало зрелости. 75 - время напряженной внутренней работы, когда понимаешь, что главная ценность - идти своей тропкой.
Более всего Николай Яковлевич опасается войти в искушение и начать писать "для худсалонов", потакая обывательским вкусам. Обывателю ведь что надо - дырку в обоях прикрыть каким-нибудь солнечным пейзажем. Потому и живописцев у нас так много стало, вроде как считается - это может принести деньги.
Но даже эти попытки иных художников "жить по-рыночному" довольно романтичны. Зато платить приходится порой невозвратную цену.
Николай Третьяков в свое время стал одним из интереснейших уральских графиков. Его цветные гравюры узнавали даже в Москве. Что там тропка - хорошо утоптанная дорожка! И вдруг его захватила живопись. Строго говоря, к живописи Третьяков лишь возвращается, после более чем 20-летнего перерыва.
В его мастерской - целый "иконостас" этюдов. Когда-то в Союзе художников был автобус, который возил художников по всей области за впечатлениями. Теперь автобуса нет, никто никуда не ездит. Большинство, в том числе и Николай Яковлевич, ворошат старые запасы. И вдохновляются заново.
Третьяков - труженик. Каждый день с самого утра - в мастерской, кисти из рук не выпускает. Ворчит на себя. Очень хочется ему написать картину, чтобы все в ней "совпало", сошлись в лаконичном мазке композиция и фактура, цвет и свет. Хотя его подбивают коллеги и искусствоведы: дескать, надо выставлять этюды.
Они и вправду замечательные. А он: "В чем-то я не убежден:" Потому никакой "юбилейной" выставки Третьяков не планирует. В его желании некоей "абсолютной" картины, которая бы удивила всех, есть нечто от романтической дерзости старых художников. Уж в чем Третьяков убежден стопроцентно, так это в том, что художник должен двигать искусство вперед.
И только в этом может быть проявление действительной творческой породы. Он хоть и говорит "мы, старики", "порох вышел" и т.п., но нет-нет, да блеснет в его лукавых глазах решимость на какую-нибудь творческую авантюру. В этой готовности - открытость миру, несосредоточенность на привычных ценностях вроде "школы". Так появился полушутливый цикл фор-эскизов. Снимая краску с палитры, Николай Яковлевич растирает ее на куске картона - и вдруг возникают совершенно потрясающие композиции, в которых каждый угадывает, что хочет. Очарование сделанного одним махом, без лишних деталей переданного чувства настоящего - и в смысле времени, и как стихийно возникающей, вроде бы безыскусной, но в высшей степени художественной реальности. Она-то и не дает покоя. Вот ее бы перенести на холст.
Айвар ВАЛЕЕВ