27-09-02
Виктор РИСКИН, Борис ЧИГИРИН
Кыштым-Озерск
29 сентября - 45-летие аварии 1957 года на химкомбинате "Маяк". Ее и аварию 1986 года на Чернобыльской АЭС очень трудно сопоставить по тяжести последствий.
Но в моральном и психологическом плане авария на ПО "Маяк" в 1000 раз тяжелее. Около 30 лет сам факт катастрофы тщательно скрывался не только от всего мира, но и собственных граждан. Ее радиационный характер, тяжесть и неизвестность последствий, сверхсекретность вокруг всего, что связано со словом "атом", и возложенные на людей обязательства не разглашать государственную тайну, породили у пострадавшего населения почти животный страх перед радиацией, переросший затем в радиофобию общества. Эти две трагедии уравнивает страх. И там, и там у каждого, пережившего ядерную катастрофу, остается в душе свой неизгладимый радиоактивный след.
Вспоминают свидетель, участник и ликвидатор аварии 1957 года.
Ветеран города и "Маяка", бывший заместитель директора производственного объединения Петр Иванович Трякин:
- 29 сентября 1957 года стояла хорошая осенняя погода. Воспользовавшись выходным днем, я с утра съездил в сторону совхоза имени Ворошилова за грибами, набрал груздей и вернулся домой. Знакомые попросили показать это чудное место. Шел пятый час (приборы на предприятии зафиксировали время аварии в 16 часов 20 минут - ред.), и мы вышли на улицу, чтобы отправиться за город. Вдруг прогремел взрыв. Все решили, что это либо гром, хотя на небе - ни одного грозового облачка, либо строители работают - ведь в то время они часто проводили взрывы в городе и на промплощадке. Никакой тревоги не было. А вот на небольшое облако странного цвета никто внимания не обратил. И только спустя некоторое время стало известно об аварии на промышленной площадке химкомбината "Маяк".
Так что же произошло? В бетонном каньоне на глубине восьми метров взорвалась стальная нержавеющая банка емкостью 250 кубометров. Взрыв произошел в результате вскипания и разогрева высокорадиоактивных отходов производства военного плутония. Мощность его была такова, что перекрытие каньона - железобетонную плиту весом 160 тонн, сорвало и отбросило на два десятка метров. Одновременно плиты двух соседних каньонов были сдвинуты, а сами емкости повреждены. Специалисты оценили эквивалент взрыва - от 20 до 30 тонн тринитротолуола. Взрыв и разрушение емкости привели к выбросу радиоактивных продуктов деления в атмосферу с последующим их рассеиванием и осаждением на промышленной площадке предприятия, близлежащих населенных пунктах Челябинской, Свердловской и Тюменской областей.
По воспоминаниям ликвидаторов аварии, очистка территории проводилась круглые сутки. Только за октябрь и ноябрь 1957 года 100 тысяч кубических метров чистого грунта привезли и уложили на радиоактивную территорию.
Для обследования населения, загрязненного жилья и домашних животных в населенные пункты были направлены врачи и дозиметристы. На седьмой день после аварии началось переселение самых "грязных" селений. Замеры в селах Бердениш, Салтыково, Галикаево, находящихся примерно в шести-семи километрах от Озерска, показали от 400 до 600 кюри на квадратный километр.
Вспоминает Юрий Карпенко, в 1957 году военнослужащий в/ч 3273:
- Все, что произошло в конце сентябре 1957 года, помню, как сегодня. В тот день мы находились в Аргаяшском районе на заготовке картофеля. К нам приехал заместитель комдива по тылу полковник Николенко и сообщил, что мы снимаемся с заготовки и направляемся на ликвидацию последствий аварии. На территории промплощадки тогда были расквартированы два полка. К моменту взрыва были заготовлены овощи на зиму, но все пришлось вывезти и уничтожить. Наша часть занималась выселением и переселением местного населения на улицу Хлебозаводскую в Полетаево. С нами участвовали в этой работе работники бухгалтерии комбината, дозиметристы. Руководил работой у военнослужащих полковник Гавриков. Дозиметристы замеряли дозы облучения, затем бухгалтерия определяла убытки населению, выплачивали им деньги за потерянный скот и дома, после чего нам давали команду, кого, куда и как переселять. Где-то люди добровольно уходили, где-то приходилось применять силу. Всякое было. После переселения людей мы уничтожали загрязненный скот, постройки.
Однако поведать корреспонденту, как уничтожалось загрязненное имущество, Юрий Петрович отказался. Он считает, что эта информация и спустя 45 лет разглашению не подлежит. Гриф секретности до сих пор давит...
Себегетулла Нигоматуллович Каримов работал водителем Кыштымского автохозяйства.
В тот день он, как обычно, готовил свой ЗИС-5 в рейс. Неожиданно его вызвали к начальнику. "Вот, что, Каримов, - сказал тот, пряча глаза в клубах папиросного дыма. - Первоначальный маршрут отменяется. Переписывай путевку и дуй с ребятами в Татыш".
- Ничего не объяснили, - рассказывает 66-летний водитель Кыштымского комитета по экологии Себегетулла Нигоматуллович, а только дали команду оборудовать кузов сиденьями и погнали на Татыш. Вывозил я местных жителей, одетых в солдатские фуфайки. И только взрослых, по 15-16 человек за раз. При них ничего - ни вещей, ни домашнего скарба. Селили их на Ближней и Дальней дачах. Куда отвезли детей, не знаю. В день делал по два-три рейса. И так дней десять подряд.
Потом Каримова и его бригаду перебросили на Русскую Караболку, в деревни Каслинского района - Алабуга, Боевка, Конево. Возили людей в Копейск, Асбест, Камышлово, Ирбит, Туринск. Там их селили в финские домики, которые тут же в сумасшедшем темпе ставили солдаты. Такими непонятными для него поездками он занимался вплоть до 60-го года, не подозревая о нагрянувшей невидимой беде. Единственное, что удивляло, так это тщательная мойка машины перед каждой уборочной кампанией: солдаты загоняли его "зисок" в бетонный бункер за каслинским КП и усердно поливали пеной. После чего машину прогоняли по колее из опилок, смешанных с каким-то раствором.
- Догадываться, конечно, догадывались, - говорит Каримов. - Нам как-то встретился пастух с Алабуги. Он и поведал удивительную и страшноватую историю: В тот день 57-го года гнал коров на пастбище. И вдруг скотина закружилась на месте, будто смерч ее завертел. А потом рухнула на землю вверх ногами. Большинство тут же подохло, пастух тоже сознание потерял, но оклемался.
Люди, занятые на эвакуации жителей пострадавших районов, болели неведомыми болезнями, становились инвалидами, умирали. Из водителей, вступивших в схватку с радиацией, по словам Каримова, на сегодня в живых осталось трое. Но и этим троим пришлось через Москву и судебные органы доказывать свою причастность к событиям 57-го года. Дело в том, что все те путевые листы и командировки были: сожжены. И только в 1996 трое настойчивых шоферов получили удостоверения ликвидаторов со всеми причитающимися льготами.
- Врачи интересовались, - улыбается Каримов, - как мне удалось остаться в живых? Спрашивали, не употреблял ли? Конечно, "принимал". В чем-в чем, а на спиртное организаторы эвакуации не скупились - ящиками ставили.
В свое время довелось встретиться с начальником милиции острова Шикотан, уроженцем Кыштыма. Однажды он принимал делегацию японцев. Узнав, что он родом из Кыштыма, один из гостей искренне порадовался за него: "Я слышал про взрыв 57-го года. Значит, теперь у вас там, как у нас в Японии - все покрыто асфальтом, выстроен центр здоровья, пострадавшие и эвакуированные живут в комфортабельных квартирах!" Долго не мог поверить японец, что в отличие от его собратьев, на чьи головы свалились американские бомбы с ядерной начинкой, уральцы довольствуются мизерными льготами да ежегодными санаторными путевками, которые они стараются обменять на деньги, чтобы скромно дожить отпущенные им дни. Косвенное подтверждение тому можно найти в письме начальника главного управления социальной защиты населения Надежды Гартман, адресованное главам пострадавших территорий: "Несмотря на то, что меры социальной защиты, медицинского обеспечения предусмотрены действующим законодательством и предоставляются пострадавшим гражданам постоянно, считаем, что для данной категории населения в связи с годовщиной аварии органами местного самоуправления могут быть приняты дополнительные меры по улучшению материально-бытовых условий, медицинского и транспортного обслуживания". n
Из досье "Челябинского рабочего"
Высота радиоактивного облака, распространяющегося в северо-восточном направлении, достигала одного километра. Максимальная длина радиоактивного следа - 105 километров. Выброс радионуклидов в атмосферу за пределы промышленной площадки составил два миллиона кюри. Мощность экспозиционной дозы (МЭД) гамма-излучения у краев воронки составила 1000 рентген/час. На расстоянии 15-20 метров от нее МЭД превышала 360 рентген/час.
Комиссия по расследованию причин аварии первоначально рассматривала три версии:
ядерная цепная реакция на плутонии;
взрыв гремучего газа, образующегося в воздушном пространстве банки и каньона за счет радиолиза воды;
взрыв сухих солей нитрата и ацетата натрия, образовавшихся при выпаривании продукта 904.
Первые две причины были отклонены, так как в пробах не были обнаружены короткоживущие радионуклиды, образующиеся при ядерном взрыве.