28-01-04
Евгений КИТАЕВ
Москва-Челябинск
Взяться за перо меня побудило недавнее выступление перед местными СМИ координаторов общественного национального движения "Русский Урал". Его программная установка, подчеркнули активисты на самопрезентации, - державность и еще раз державность. Кто-то из сочувствующих на той встрече рассказал, как остался без работы: возглавлял-де фирму, строящую в глубинке, но приехавшие с юга шабашники начали демпинговать, и челябинская бригада не выдержала конкуренции, распалась.
Лидеры "Русского Урала" намерены бороться против таких проявлений трудовой миграции, препятствовать проникновению в область "негосударствообразующих народов". Силу, способную поставить заслон на их пути, поддерживают "Православное патриотическое движение", молодежное крыло РНЕ ("Русское национальное единство"), студенческая организация "Третий Рим", часть казачества и бывших представителей ЛДПР. А сочувствуют этим взглядам, было сказано, едва ли не 80 процентов местного населения...
Вспомнилась мне по этому поводу другая встреча - московская, организованная общественной организацией "Открытая Россия". Егор Гайдар, возглавляющий сегодня Институт экономики переходного периода, высказался практически на те же темы, разбирая демографическую обстановку в стране. Интерес "чистого экономиста" к подобной проблематике был несколько неожидан. Но, оттолкнувшись от демографии, экс-премьер заговорил о пенсиях и миграционной политике.
В России все чересчур
- К 80-м годам XIX века, - сделал необходимую справку Гайдар, - на одну женщину в России приходилось в среднем 7,1 рождения, что близко к физиологическому максимуму. Так называемый валовой коэффициент - 47 рождений на тысячу человек в год - превышал не только европейский (35 рождений), но также "китайский" и "индийский" (по 36 рождений). Цифры не изменились и когда начала падать смертность, а случилось это в 90-х годах XIX века. К 1913 году доля населения России на планете увеличивается с 5,3 до 8,6 процента. После революции и гражданской войны коэффициент примерно тот же - 44 рождения на тысячу человек. Это ненормально высокий показатель.
Тенденция должна была наблюдаться примерно до 70-80-х годов минувшего столетия. Но с конца 20-х темпы прироста населения в России начинают сокращаться с беспрецедентной скоростью. За какой-то десяток лет валовой показатель становится меньше в полтора раза. Национализация и коллективизация привели к тому, что женщины в массовом порядке идут работать на стройки, фабрики, заводы. К 50-му году их на производстве уже больше, чем мужчин. На Западе, к слову, этого нет и теперь.
Сейчас на одну женщину в России, как в Италии и Испании, приходится 1,2 рождения. Это первая наша национальная аномалия (специфика не в том, что страна перешла к "суживающемуся режиму воспроизводства", а в том, что случилось это необычайно рано: от постиндустриальной стадии, когда, собственно, тенденция эта и дает себя знать, нас отделяют не годы - десятилетия). Вторая особенность связана с тем, что с середины 60-х происходит очень необычный процесс - останавливается рост продолжительности жизни. Разрыв с Англией, Францией по этому показателю оказывается минимальным - три-четыре года. Далее "пропасть раздвигается", потому что везде продолжительность увеличивается, у нас же - наоборот. В период горбачевской антиалкогольной кампании эта кривая недолго идет вверх, а после ее провала резко стремится вниз.
Траектория падения
Демографическая ситуация предрешена на десятилетия вперед. В ближайшие годы мы станем свидетелями всплеска рождаемости в России, обусловленного воздействием демографических волн. А с 2015 года начнется очень крутое пике. При оптимистическом прогнозе в ближайшие полвека страна недосчитается 30 миллионов своих граждан (если показатель рождаемости увеличится до двух детей на одну женщину, а культура потребления спиртных напитков приблизится к европейской). Пессимистический сценарий предполагает потерю 50-60 миллионов при нулевом сальдо миграции. Разные гипотезы - это всего лишь гипотезы, но "холодный разум" исходит из того, что набором стимулов можно побудить женщину рожать не в 29, а в 25 лет, однако заставить ее иметь не двух, а четырех детей, если она того не хочет, невозможно ни при каких раскладах. Этого еще никому не удавалось.
Какие же выводы следуют? Поскольку и так невысокая плотность населения в России станет еще больше разрежаться, территориальные "пустоты" неизбежно заполнят выходцы из других, сопредельных государств. Америка вкладывает колоссальные деньги в контроль над границей, но получает ежегодно полмиллиона нелегальных иммигрантов. Трудно представить, что у нас этот контроль окажется намного эффективнее.
Собственно, и сейчас в Отечестве нашем, по официальным данным, около 400 тысяч трудовых иммигрантов. По неофициальным же оценкам, их от полутора до 10 миллионов, хотя наиболее авторитетные источники называют цифры в диапазоне четырех-пяти миллионов человек. То, что выходцы из Китая всего через несколько десятилетий станут третьим этносом в России, уверен Гайдар, просто неизбежно. Но если пустить дело на самотек, их доля, по крайней мере, в Сибири и на Дальнем Востоке, может быть очень велика.
Как же на этом фоне смотрится Южный Урал? Наиболее населенным, по данным областного комитета статистики, он был с конца 80-х и до середины 90-х годов ХХ века. В области проживало более 3,6 миллиона человек. Далее наблюдается некоторый откат. Например, с 2000 по 2003 год население региона сократилось на 60 тысяч человек. Главный город - Челябинск - с 1990 года лишился 40 тысяч жителей. Известные опасения вызывает и динамика рождаемости - не столько даже своими абсолютными величинами, сколько следованием в русле печальных тенденций. В 1960 году в области родилось 73817 детей, в 2002-м - 36624. Общий коэффициент рождаемости в первом случае был 24,1 на тысячу населения, во втором - 10,1. Зафиксированная миграция в последнее время не покрывала естественной убыли. А год назад миграционный прирост впервые оказался со знаком "минус". Уехало на полторы тысячи человек больше, чем прибыло.
Самый низкий коэффициент рождаемости - 8,8 - отмечался в области в 2000 году. Сообщения (в том числе в нашей газете) о том, что в загсах для оформления брачных уз выстраиваются очереди, должно б навевать лирические настроения. Однако, если верить экономисту, эта пред-определенность демографических колебаний объективна, но в перспективе запрограммированный ныне прирост сойдет на нет, сменившись глубокой демографической ямой.
Две стороны миграции
Сокращение трудоспособного населения и старение общества делают пенсионную систему неустойчивой. Из серьезной ловушки есть три выхода - резкое изменение соотношения размеров пенсии и зарплаты, резкое наращивание налогов на зарплату или... пресловутое повышение пенсионного возраста. Какой выбрать? Искусственно "подсадить" и так невысокий уровень жизни пенсионеров опасно и безнравственно. Безгранично повышать налоги бессмысленно - экономика уходит в тень. Увеличение пенсионного возраста также безумно взрывоопасно в любой демократии, но первые пробные камни у нас, кажется, брошены. Идут разговоры о неизбежности этой процедуры, чтобы отследить реакцию.
Сделать пенсионную систему устойчивее способен приток трудовых мигрантов. В Америке ежегодно принимают примерно 1,5 миллиона человек. Каждый приносит в бюджетную систему в среднем на 80 тысяч долларов больше, чем забирает из нее.
Специфика на рынке труда служит еще одним доводом за трудовую миграцию. С экономическим развитием и ростом уровня жизни меняются представления о том, какие профессии адекватны ожиданиям коренного населения. Немцы или французы могут быть безработными, но даже органы занятости не рискнут предлагать им идти в разнорабочие или ухаживать за больными. Такие вакансии - для выходцев из бедных стран, которые за ту же работу на родине получают гораздо меньше, чем "на чужбине". Логика эта справедлива и в отношении России. В столице масса мест, куда москвичи не пойдут ни за какие коврижки. В нашей области безработица налицо, но при этом не хватает дворников, сантехников, разнорабочих, нянечек и так далее. В прошлом году, когда в Китае злобствовала атипичная пневмония и нельзя было, как это случалось не раз, пригласить на поля посланцев Поднебесной, участники ассоциации "Овощи" всерьез задумались, стоит ли вообще засевать прежние площади? Но никто ведь не бросил тогда клич безработным горожанам: "Помогите!" Потому что результат был заранее предрешен. А ситуация в ряде учреждений вовсе такова, что надеяться остается только на призывников-альтернативщиков.
Так почему сегодня ведется, по сути, необъявленная война с трудовой миграцией, если мигранты финансово эффективны? В игру вступает другой мощный фактор - политический. Чужестранцы нужны как работники, однако это не означает, что они столь же необходимы как соседи. Особенно если это этнически узнаваемые иностранцы. Самим фактом их присутствия коренные жители, как правило, пытаются объяснить собственные проблемы, из-за чего вопрос о легальном привлечении "чужих" становится политически взрывным.
Идеологическая платформа "Русского Урала" - всего лишь частное проявление глобальных тенденций. Активист этого движения, уволенный из центра пищевой индустрии "Ариант", как заявил сам, по политическим мотивам (там, мол, жалуют только одну партию - "Единую Россию"), предлагает радикальный подход - организовать народные дружины, выявлять незаконных мигрантов и сдавать их в милицию. Если встречи с "выявленными" гражданами будут повторяться, значит, власть потворствует им, действует вразрез с интересами большинства.
Картины грядущего рисуются и того хуже. К примеру, приезжающие на наши поля китайцы трудятся якобы хорошо не потому, что так приучены "рисовой культурой". Они готовят почву для грядущей ползучей экспансии своих соплеменников. Вроде бы один из гастарбайтеров имел неосторожность заявить: "Я работаю на свое государство, потому что все здесь скоро станет нашим". Вот и почва для противостояния.
Еще один пример касается соседей по СНГ. События годичной давности, когда на одном из челябинских рынков была спровоцирована драка между приезжими торговцами, тоже дали приверженцам национальной идеи пищу для сопоставлений. Один из доводов, что в ходу у защитников державности: "Знаете, что таджики диктуют узбекам цены на арбузы, которые вы покупаете и едите?"
Опыт других стран, однако, показывает: миграция, которую пытаются ограничить волевыми методами, принимает нелегальные формы. Это худший вариант развития событий. Пытаясь закрепиться, устоять в незнакомом обществе, не имеющие социальных и трудовых прав приезжие полагаются лишь на этническую солидарность. Иммиграция оказывается тесным образом связанной с криминальной средой.
Кого позвать?
Противоречие между логикой и реальностью все же устранимо. У России, отметил Гайдар, есть фундаментальное преимущество, каким обладают сегодня немногие государства. Мы окружены странами беднее нас, где живут миллионы русских и десятки миллионов русскоязычных, взращенных на русской культуре, способных адаптироваться в современном обществе. Россия с ее огромной территорией и незадействованными сельхозугодьями потенциально сумела б стать Америкой XXI века.
Но можно ли сказать, что, осознав демографическую проблему как стратегическую, заинтересованные лица организовали системную работу по привлечению нужных людских ресурсов? Что подобно Канаде, имеющей программу отбора будущих соплеменников по всему миру, они ввели миграцию в цивилизованное, контролируемое русло? Напротив, ужесточено миграционное законодательство.
Дислоцированная в Таджикистане 201-я дивизия давно комплектуется на контрактной основе. За "нищенскими" деньгами, которых абсолютно недостаточно, чтобы рекрутировать контрактников из России, стоит очередь в бывшей братской республике - по местным стандартам зар-плата военных там завораживающе высока.
Во время одного из телемостов на ТВ прапорщик 201-й дивизии, награжденный звездой Героя России, рассказывал, как несколько раз подавал заявление на российское гражданство, но не мог его получить. Вместо того, чтобы открыть этот канал, пригласить молодых людей на контрактную службу, предоставив за это соответствующие льготы при поступлении в отечественный вуз, помочь устроиться на новом месте, государство упускает инициативу, теряет контроль за ситуацией.
Есть ли внятная политика на Южном Урале? На взгляд автора этих строк, нет. Областной комитет статистики фиксирует заметное сокращение сельского населения: в 1970 году в нашей деревне проживало 738 тысяч южноуральцев, сейчас - 666 тысяч. Однако заметны не только количественные, но и качественные сдвиги - село деградирует, стареет. Взять бы "брошенные земли", предоставить для проживания и труда желающим кинуть якорь переселенцам из соседнего Казахстана - наши ведь люди, борозды не испортят. Но ни об одном подобном случае неизвестно, хотя приезжих нужно лишь поддержать морально и немного материально, дать возможность осесть.
В регионе за последние два года, по данным управления по делам миграции, ни один человек не получил статуса вынужденного переселенца, дающего право на государственную поддержку. Между тем официальные сводки отмечают: к нам приехало 10-15 тысяч человек.
Впрочем, меры надо было принимать еще вчера. Ныне миграционный поток мелеет. В 1998 году из того же Казахстана прибыло более 14 тысяч человек (опять-таки по данным статистики), в 2002-м - почти в пять раз меньше. Кто остался после распада Союза "за границей", уже привык, адаптировался и не помышляет о перемене мест.
О демографической же проблеме как таковой сейчас говорят больше с юмором: "Каждая женщина может внести свой вклад..." Хотя в сравнении с высказыванием бывшего губернатора, посоветовавшего своим избирательницам не рожать детей, если не могут их прокормить, - это, наверное, тоже шаг вперед.