29-01-03
Если я не ошибаюсь, в 1972 году Р. Эйленкриг показывал в Миассе кинофильм "Никакая там не знаменитость", где и представил меня, доморощенного героя документальной ленты, своему учителю Леониду Оболенскому.
До этого я практически ничего не знал о Леониде Леонидовиче. Сначала меня оглушили обывательскими и официальными сплетнями. И предатель, дескать, и развратник. Кивали на госбезопасность, на очевидцев. Упоминали похабные открытки якобы от бывшей, давно спившейся жены...
Наконец, мы подружились. Стали бывать друг у друга. Сплотилась даже компания во главе с Мишей Терентьевым, лидером миасских фотохудожников. Было подъемное время для творческих поисков, патриотических побуждений. Нашлась и общая проблема - спасение озера Тургояк.
Однажды, где-то году в 1980, накануне 1 апреля мы столкнулись с Леонидом Леонидовичем на проспекте Автозаводцев. Он вел под руку незнакомую глазастую диву. Я пригласил Оболенского поучаствовать в городской юморине. Леонид Леонидович рассмеялся:
- Вот самый смешной номер: женюсь!
Я гостился на дружеской вечеринке. Жених называл мамой свою тещу, которая лет тридцать уступала ему. И мне, провинциалу, казалось происходящее скорее плоскодонной хохмой.
Леонидыч, как мы почти все его уветливо называли, с участливым благоволением относился к моим стихам, особенно к верлибрам. Он не раз сравнивал их с музыкальными миниатюрами Клода Дебюсси. На одной из фотографий 13 февраля 1977 года он оставил беглый инскрипт: "С Вами, Николай, забываю, что мне 75. Спасибо за Вашу светлую речь к людям".
Я не знаю, писал ли сам он стихи, но стиховедением, как и многим другим, занимался. Помню, к примеру, разработал формулу, по которой можно было запросто рифмовать "под Вознесенского".
После женитьбы Леонид Леонидович заметно оживился. Появилась, казалось, возможность перебраться поближе к Москве. Его приглашали сниматься.
В январе 1982 года я, шутки ради, написал стихотворение "Оболенский-80", которое и прочитал на юбилейном вечере в ДК "Прометей":
Родила мама Леонида
Дав-ным дав-но.
И выпала ему планида
Играть в кино.
Играл он тех и этих столько,
Игру любя.
Играет и теперь,
но только,
Увы, себя.
Еще до ОСОВИАХИМа
Играл...
Леонидыч смеялся:
- Зато мне не надо гримироваться!
С ним было легко. Не чувствовалось разницы в возрасте, разве что в житейской мудрости. Он никогда не вел "диссидентских" разговоров. И никогда не путал Родину с начальством.
В последние годы, перебравшись в Челябинск, я редко наведывался к Оболенскому. Доживал он довольно скудно, даже бедно. Почти не выходил на улицу. Друзья, как могли, помогали ему.
В последнее время вокруг имени "ушедшего объекта" много слюней. Слюни обожания, слюни ненависти, просто слюни по конкретному поводу. А поводы случались. Ходило и ходит множество противоречивых, абсолютно необоснованных, легенд о жизни и творчестве Оболенского. Автором многих из них был сам Леонид Леонидович.
Не так давно в связи со скандалом против увековечивания памяти "фашиста" и "власовца" на телевидении было организовано что-то вроде дискуссии. На мой взгляд, дискуссии не получилось из-за ограниченного эфирного времени и большого желания организаторов получить единодушное, однозначное мнение. Думаю, в конкретном случае судьбу Оболенского нельзя закрашивать если не белым, то и черным цветом. Здесь, как ни странно, правы и те, и другие. Из данной биографии уже ничего невозможно вычеркнуть и ничего невозможно добавить. А спор о мемориальной квартире я бы решил так: создал бы в Челябинске музей кино и театра. Герасимов, Иванов, Оболенский, Мирошниченко, Кулешов... Разве это не достойные земляки?
И, возвращаясь к "ушедшему объекту", добавлю: несмотря на талантливую, пусть черно-белую и долгую жизнь, Леонид Леонидович так и не смог создать ничего значительного, цельного. Как бы не реализовался по объективным и субъективным причинам. Эффект Оболенского...
Николай ГОДИНА