29-11-00
Мой собеседник - Сергей Сергеевич Загребин. Ученый, в 32 года - доктор исторических наук. Тема диссертации - "Культурная политика государства и ее реализация на Урале в 1900-1940 гг.". Причина изучения истории культуры - стремление понять закономерности духовного развития общества. В настоящее время - профессор кафедры философии Челябинского педагогического университета.
- Сергей Сергеевич, ваши научные интересы - на грани истории и культуры. Что касается истории, то, могу предположить, интерес к ней семейный, потому как ваш отец С.И. Загребин причастен к истории. А кто приобщал вас к культуре?
- Наверное, все корни - в семье. Родители приобщали и к истории, и к культуре. Походы в театр начались с детства - сначала кукольный, потом ТЮЗ и так далее. Я учился в художественной и музыкальной школах, занимался в литературном объединении "Алые паруса". Необыкновенно обогащала домашняя библиотека - семейное чтение вслух, просмотр художественных альбомов, постоянные беседы об искусстве: Но когда закончил школу, понял, что прежде всего надо получить фундаментальное образование, и поступил на исторический факультет Челябинского госуниверситета. И где-то на втором курсе осознал, что свою научную деятельность хочу связать с культурой, с ее историей.
- Не ошиблись?
- Надеюсь, что нет. Правда, я сознаю возможности науки. Прежде всего в общении с людьми.
- Что это значит?
- Все-таки у науки своя среда. Широкого обращения к людям она не позволяет.
- А вы того хотели бы?
- Я хотел бы, чтобы наука тоньше отражала нюансы этого мира, так, как это умеет искусство. Но это невозможно.
- Сергей Сергеевич, а каков предшествующий вам опыт?
- Мои предшественники работали в других исторических условиях. Например, я в своих работах поднимаю те же вопросы, которые в свое время изучал известный уральский исследователь культуры Чуфаров, но у меня появилась возможность по-новому рассмотреть эти вопросы.
- И извлечь новое знание?
- Так получилось, что в поле моего зрения оказалась история России на грани - до революции и после нее. Известно, что в исследованиях советского периода история как бы начиналась с Октября 1917 года. А в сочинениях дореволюционных все 1917 годом обрывалось. Я же попытался проследить российскую историю как единый процесс. И, кажется, мне это удалось.
- И каков ваш вывод?
- Революция не перерубила историческую реальность. Преемственность сохранилась.
- Культура ничего не потеряла и ничего не приобрела?
- Нет, были и потери, и обретения, но многие мероприятия, которые начинало самодержавие, так или иначе продолжила советская власть.
- Например?
- Всеобщее образование. Долго считалось, что введение всеобщего образования - прерогатива советской власти. И это в общем-то так. Но подготовка к введению всеобщего образования началась задолго до революции. Правда, царское правительство предполагало сделать всеобщее образование общедоступным, но не обязательным. Это очень важный нюанс. Общедоступное - значит, всем предоставляется возможность. А обязательное - значит, государство обязуется обеспечить такое образование.
- Вот теперь у нас образование - общедоступное. А всеобщее образование все-таки введено советской властью:
- Да. После революции к обучению грамоте привлекали даже насильно. Власть наказывала родителей, которые не пускали детей в школу.
- Значит, разница в том, что царское правительство проводило эту работу эволюционно:
- Да, эволюционно, медленно, степенно.
- Сергей Сергеевич, а вас интересовал вопрос о весе культуры в обществе?
- Культура имеет, если не большее, то равное значение в сравнении с другими сферами человеческой деятельности.
- Да? Это так? Лично у меня создается такое впечатление, что культура всегда недооценивалась. На нее общество всегда тратилось скупо. Если ее важная роль и выяснялась, то задним числом.
- Отчасти я согласен с вами. Государство, как правило, относилось к культуре утилитарно. Ее финансирование не выходило за рамки двух процентов. Недооценка исходит как раз из позиции государства.
- Но, может быть, тут какие-то закономерности? Во все времена культуру недооценивали. И у нас, и везде. Может быть, она того и стоит? В то же время мы как бы интуитивно понимаем, что при должном отношении к культуре было бы меньше проблем с нравственностью, духовностью, преступностью. И тогда легче решались бы материальные вопросы. Я не знаю, есть ли у науки факты, чтобы подтвердить эту догадку или опровергнуть ее. А вы это ощущаете?
- Да, я это ощутил. Во всяком случае, в российской действительности многое определяла государственная политика в отношении культуры. Власть всегда стремится к самосохранению. А культура дает человеку абсолютную свободу. Поэтому власть и культура противостоят друг другу.
- Власть - это минус, а культура - это плюс?
- Проблема в том, что такое культура. Сегодня культурология этот вопрос еще не решила.
- Это так трудно определить?
- Вы знаете, трудно. Мы можем привести много дефиниций понятия "культура", их сейчас более 500, но реальность многомернее наших определений.
- Но, Сергей Сергеевич, хорошо бы опуститься на землю, на южноуральскую. Как вы находите, сильно ли проявляется провинциальность культуры нашего края?
- Культура Южного Урала - часть культуры России. Не что-то обособленное. И с течением времени провинциализм все менее применим к культуре Урала. Потому что росли и растут информационные связи. Все культурные новации становятся фактом сознания огромного количества людей. В этом отношении говорить о провинциализме на Урале уже нельзя.
- Сегодня он уже не ощущается?
- Я так думаю.
- Но география осталась географией и Москва на месте.
- Да, все города и веси на месте, но расстояния сократились. Информация сегодня не знает расстояний и преград. В то же время и в Москве есть социальные слои, культуру которых можно отнести к провинциальной. Это тоже говорит о многомерности культуры. Мы не можем говорить о культуре в целом. Процессов очень много, и они разновекторные.
- Культура так многомерна, что ее не охватить разом?
- Но мы же не сокрушаемся, что не можем осознать такое явление, как бесконечность.
- Почему не сокрушаемся? Сокрушаемся. Но и в самом деле не верится, что созвездие культуры так огромно, что не может уместиться в сознании человека.
- Поэтому так много ученых работают над этой проблемой. Особенно сейчас, когда культурология стала самостоятельной отраслью знания.
- Это когда?
- Формально с 1995 года, когда утвержден список научных специальностей. Но есть ученые, требующие исключить культурологию из этого списка.
- Исходя из чего?
- Исходя из того, что культуру изучают и другие науки, от философии до филологии. Но пока культурология остается в учебных программах. А вообще-то в вузах сокращается количество часов на гуманитарные науки.
- Опять? Уже?
- Это связано с общей установкой государства на подготовку узких специалистов, что свойственно многим образовательным доктринам Запада. Очевидно, мы перенимаем их практику.
- Что ж, еще один пример недооценки общей культуры. Теперь я хочу вновь изменить тему. Насколько я знаю, из всех искусств у вас есть одно важнейшее.
- Да, театр.
- А из всех театров важнейший для вас Камерный? Вы даже написали книгу о нем и назвали ее "Театр мечты". Предпочитаете?
- Я бы так не сказал. Я люблю все театры Челябинска.
- Боитесь кого-нибудь обидеть?
- Нет. Так сложились обстоятельства. Когда в 1989 году возник Камерный, многие его не признавали, между тем артисты были так увлечены: Уже первые спектакли отличались особой духовной атмосферой. Поэтому не полюбить этот театр было нельзя.
- Еще вопрос, и закончим. Что у вас впереди?
- Планов много. Продолжу изучение истории культуры в рамках столетия. Правда, условия не способствуют реализации планов. Ни один вуз не имеет средств на командировки, на работу в архивах и т.д. Но и в таких условиях надо работать. Наука - это очень увлекательно.