30-10-02
Вы знаете, какого цвета снег? А небо? А хвост у сороки? Смешные, детские вопросы...
Который раз стою перед "Портретом старика". Я стою, портрет - пульсирует. Сполохи цветовых акцентов лба и щек сквозь диагональную стремительность широких, пастозных мазков. Густые подбровные тени. Уходящая в темноту бурная всклоченность прически и бороды. Живописная белизна седин.
Именно живописная: она увидена и передана как бесконечная сложность цветовых, цветных оттенков. А белого-то почти и нет.
Кто этот седой бородач? Он по-своему благороден и страшен. Крестьянин? Пророк? Лев Толстой?.. Нарисовать красивого старика и красиво нарисовать старика - вещи разные. Здесь получилось и то, и другое.
Вот пейзаж "Копривштица" 1991 года. Формально - графика: монотипия на бумаге. Но Сергей Петров в первую очередь живописец, и, конечно, работа эта по подходу, по сути - живописная. И опять: сложные, пересекающие массы насыщенного цвета, упругий колорит. И снова старик. Но теперь - не человек, а дом, старчески кряжистый, мудрый, припорошенный снежной сединой...
А все-таки какого цвета снег? Седина? Небо? У Петрова небо может звучать в любом регистре: благородной зеленью оливкового, золотом охры, неистовым криком оранжевого.
Правильно ли это? Ведь небо все-таки голубое, а снег - белый. Но присмотритесь внимательно к небу на восходе или закате, к снегу, освещенному низким зимним солнцем. Много ли на первом чистого кобальта, а во втором - белил?.. Жизнь - движение, пульсация, перетекание одного в другое. С какого рубежа ручей становится речкой, ствол - кроной, черный асфальт - уходящей к горизонту голубой лентой?
"Мысль изреченная есть ложь" еще и потому, что, будучи изречена, она лишается динамики, живой жизненной подвижности. В этом - одна из тяжелейших проблем любого самовыражения. Художественного тем более. Ведь в нем необходимо фиксировать нечто настолько подвижное, что оно становится абсолютно неуловимым. Переживание.
Как передать движение через статику, как зафиксировать - не умертвляя? Решение этой логически неразрешимой задачи - особое цветовидение и живописная техника Петрова.
В ослепляющих густотой палитры натюрмортах с цветами он постоянно возвращается к приему смешивания красок прямо на холсте, под упругим давлением кисти или мастихина. Один из результатов - "Гладиолусы (памяти Лели)". Вибрирующий, сложнейший, серебристо-серый, охристо-жемчужный фон. А на нем - плещется словно растущая изнутри соцветий красно-бордовая, красно-оранжевая, желто-лимонная цветовая масса.
Плещется, течет, переливается...
Известно, что красота многих горных пород - малахитов, яшм, аметистов - результат остывания когда-то перемешавшихся раскаленных потоков.
Так вот, для большинства из нас мир уже окаменел, застыл. А у Петрова он, разогретый живописным темпераментом, снова извергается и клокочет потоками цветоносной магмы. И кажущаяся "небрежность" мазка - не небрежность вовсе, а точность высочайшего, сверхлогического порядка. И перетекающее смешение цветов - вовсе и не "живописный прием". Это невольная и неизбежная свобода живого движения. Та же джазовая импровизация.
В каталоге предыдущей выставки нашего болгарского земляка искусствовед Татьяна Батова проницательно заметила: его пейзажи настолько остро передают характер натуры, что их, возможно, следует называть "пейзаж-портрет". Хорошая мысль. Согласимся. Попробуем ее развить.
Да, это в какой-то мере портреты. Но не только ландшафта. Художника - тоже. В этом смысле портретами автора, состояний его души, являются не только отдельные работы, но и вся экспозиция в целом.
Нынешняя выставка произведений Петрова показывает его творчество и шире, и глубже. Например, впервые мы видим его экспериментальные вещи. Интересные и порой неожиданные, если учесть его общую ориентацию на так называемый "живописный реализм". Вот "Натюрморт" 1970 года, тяготеющий к кубофутуристической пластике. В "Натюрморте" 1972-го слышны отголоски яростной цветности фовизма. На грани с абстракционизмом - "Лето" 1997-го.
Постоянно экспериментирует Петров и с техникой. Не говоря уж о монотипиях, где каждый оттиск по сути - эксперимент, можно, оказывается, писать акварелью по картону и даже - по холсту.
Каждый, занимавшийся каким-нибудь творчеством, знает: эксперимент интересен и сам по себе. "А что получится, если..?" - очень увлекательный вопрос. Однако состоявшийся талант никогда не экспериментирует одного лишь "интереса ради".
Мы говорим: "живописный мир художника". Но этот мир - отражение, отсвет другого, скрытого мира чувств, мыслей, переживаний. Мира, возникающего благодаря особой "оптике": индивидуальному характеру внутреннего живописного видения. На наиболее полное, объемное и адекватное выражение этого, только ему присущего, видения и направлены эксперименты Сергея Петрова. Они перелистывают, перерабатывают, перемалывают различные выразительные средства, превращая их в средства выражения. Выражения самого себя. Потому что в этом - одна из главных задач художника.
И в этом же - секрет его невероятной (особенно учитывая возраст) работоспособности. Создание подлинных произведений искусства трудно и трудоемко. Но художественное творчество тем и отличается от технического, что никогда специально не ищет путей уменьшения этой трудоемкости.
Каждодневный, порой изумительный труд художника - и есть его счастье. Счастье трудного самовыражения. Дар Божий - не просто улыбка судьбы, "везуха". Еще - способность отдавать, дарить.
Отсюда и щедрость родившегося в Челябинске болгарского милостью Божьей живописца... Мы стояли среди не развешанных пока что работ, и мне вдруг пришло в голову: "А сколько, интересно, могла бы стоить такая коллекция живописи и графики?" Сотрудники галереи замахали на меня руками: "Что ты! Это немыслимые деньги!"
А он взял - и подарил. Свои работы. Самого себя - другим. Землякам.
...У Агнии Барто есть такое "детское" четверостишие:
Мы гуляли по Неглинной,
Заходили на бульвар.
Нам купили синий-синий
Презеленый красный шар.
Гениально, по-моему, написано. Цвет действует на нас, как музыка, - помимо и вне логики. И художник, как и ребенок, - музыкант, своей индивидуальностью, своим темпераментом аранжирующий бесконечную цветовую палитру Вселенной...
А вы вспомнили, какого цвета хвост у сороки? Не черный. Он темно-фиолетовый с густым зеленоватым отливом.
Андрей ШИПИЦЫН