31-07-01
Михаил ФОНОТОВ
Челябинск
На берегу озера Большие Аллаки (оно недалеко от Каслей), там, где с юга к нему примыкает озерцо Рипенды, нельзя не приметить пологий холм, увенчанный скалами. Археологи предполагают, что это древнее святилище, к которому люди приходили еще в каменном веке. Святым местом этот холм (или Каменные Палатки, как говорят теперь) оставался и позже, едва ли не до нового времени. Говоря по-современному, люди приходили сюда с молитвами тысячи лет.
Здесь, у скал, археологи извлекали из раскопов каменные топоры, бронзовые ножи, наконечники стрел, керамику, костяные остроги и крючки, кости животных. Многие изделия были, между прочим, из горного хрусталя, камня священного. Но самая неожиданная находка - так называемая писаница - рисунки древних людей охрой на камнях. Особенно озадачили ученых изображения человечков, которые вроде бы застыли в каком-то танце. У человечков все нормально - руки, ноги, туловище, голова, кроме одной странности: на их головах торчали рожки. Ученые предположили, что на скалах нарисованы шаманы в культовом танце с масками рогатых зверей на лицах.
Святилище: Это - существенно? Остатки печи, в которой наши далекие предки плавили медь, - да, это существенно. А святилище? Не заставит ли нас задуматься то, что оно, святое место, было, может быть, прежде печей, глиняных горшков, стрел, каменных топоров и бронзовых ножей? Не с веры ли начинался и сам человек?
Вера рождена смертью. Смертью близкого человека. Непостижимостью его ухода. Надеждой на то, что не умер он "весь и насовсем", а только переместился в другой мир. Что оттуда он следит за живыми. Что там он обрел магическое могущество. И если в трудную минуту его хорошо попросить, он обязательно поможет.
Первыми богами людей были их умершие предки. Все культы и все религии берут начало с обряда похорон. Храмы всех вер, образно говоря, стоят на могилах. Так было. Так продолжалось. Так, почти так, остается до сих пор.
Наука вроде бы докопалась до начала начал. Человечество, как "доложила" генетикам ДНК митохондрий, произошло от одной женщины (от некоей Евы) и от одного мужчины (некоего Адама), которые жили в Африке, в ее северо-восточном углу, 150 тысяч лет назад. Где-то на этом отрезке времени потомки Адама и Евы ощутили в себе чувство скорби об ушедших в мир иной и поверили, что не все кончается смертью. В каком-то из этих тысячелетий они стали хоронить умерших, а не бросать их, подобно зверям. Со временем обряды похорон усложнялись, возникли культы предков и богов, которые без остатка захватили весь разум первобытных людей.
Так и было - сначала очень много веры и очень мало знаний? А потом? Потом все меньше веры, все больше знаний?
Эрих Церен, "Библейские холмы": "Подлинно религиозное творчество имело место, вероятно, лишь в ледниковом периоде, в каменном веке или в последущие тысячелетия".
Во времена Хаммурапи (ХVII век до н. э.) в Вавилоне было 53 храма великих богов, 55 святилищ бога Мардука, 300 святилищ земных божеств, 600 святилищ небесных божеств, 180 алтарей богини Иштар, 180 алтарей Нергал и Адади, 12 других алтарей. Народ Вавилона большую часть своих жизненных и творческих сил отдавал сооружению посвященных богам зданий. Много прилежных рук было занято изготовлением различных предметов культа, картин и амулетов, бус и крестов, молитвенных табличек и украшений.
Д. Зданович: "Можно предположить, что отношение к мертвым играло особую роль в религии обитателей "Страны городов". Он же: "Отправление погребального культа в "Стране городов" требовало колоссальных физических и материальных затрат".
Отрывая от себя последнее, люди строили гробницы, склепы, курганы, пирамиды, мавзолеи. Нищие и тощие, они приносили в жертву умершим скот, орудия труда, утварь, все лучшее, что имели. Со стороны (или сверху) посмотреть - глупость и нелепость: мертвые не дают жить живым. Разоряют. Обрекают на голод и прозябание. Отрывают от трудов праведных. Но не мертвым нужны были почести и жертвы, а живым. То была их плата за нравственность. Мертвые учили живых - верой в их могущество - нравственности, то есть очеловечивали их.
Чем-то и меня приворожили Каменные Палатки. Весь день я хожу вокруг холма, поднимаюсь на скалы, спускаюсь к озеру, вновь взбираюсь на камни. Хожу и пытаюсь увидеть святилище таким, каким оно было пять, шесть или семь тысячелетий назад, понять, чем это место привлекало древних людей.
Конечно, тут хорошо. Всякого, оказавшегося на этом берегу, одолеет соблазн постоять на скалах, почувствовать на себе упругие потоки ветра от озера и окинуть взглядом всю привольную окружность окаема. Скалы "растут" из дерновины или, лучше сказать, сквозь дерновину. Вокруг серых камней пестро от цветущих трав. Кусты малины, смородины, шиповника жмутся к граниту, а березки и рябина прилепились даже к голым глыбам, отыскав на них щели. Впрочем, им никогда не подняться во весь свой рост, чтобы затенить кронами лобастые скалы.
Гранит скал продольно слоист. И он зернист, будто склеен из светлой дресвы, из кристалликов кварца, из черных с блестками крупинок. Тут и там гранит покрыт пятнами лишайников, которые в твердости, кажется, не уступают самому камню.
Скалы Каменных Палаток - вершина гранитного айсберга, который, можно предположить, проникает на большую глубину. По крайней мере как раз напротив скал береговая кромка озера умощена плоскими каменными плитами, которые под грунтом холма наверняка подбираются к гранитному монолиту останца. Вообще камни Палаток прочно устоялись, сбросили с себя все рыхлое и балансирующее на грани. Только одна тяжелая плита свалилась со своей горизонтальной полки и набекрень уткнулась в щетину дерна.
Ясно, что скалы вытесаны такими неутомимыми и неумолимыми "скульпторами", как влага, ветер и мороз. Но, может быть, были времена, когда их место занимал еще более настырный "ваятель" - вода. Присмотревшись, можно подумать, что некогда уровень озер был много выше, чем теперь. Иные скалы, возможно, утопали в воде, а у других над водой оставались только вершины, в ту пору наверняка более высокие. Так можно подумать, потому что, кажется, только волны могли вымыть в скалах глубокие полости, а тем более вытравить в них сквозные отверстия.
Каменные Палатки господствуют над голубыми плоскостями семейства озер Большие и Малые Аллаки, Большой и Малый Кисегач, Большие Касли и Алабуга, над зеленой равниной болота Бугай и других болот, соединяющих озера между собой. Вершина Каменных Палаток возвышается над отметкой озер метров на семнадцать. Чтобы затопить всю округу, достаточно было уровню воды подняться на восемь-десять метров. Не раз уже высказывалась мысль, что некогда каслинские озера сливались в большое море. Например, известный рыбовод И. Кучин, ссылаясь на профессора Кротова, говорит о том, что "существующие в настоящее время озерные бассейны были гораздо обширнее по площади и занимали более высокие уровни, чем теперь".
Да, можно представить себе море вместо каслинских озер, а в море - скалистый остров, одиноко торчащий на голубой глади. Можно домыслиться до того, что каменистый остров и привлек наших предков как святое место, куда они приплывали, чтобы отрешенно общаться с обитателями потустороннего мира. Но море, если и было, то до людей. Потому как культурный слой с его каменными топорами, бронзовыми ножами, стрелами и всем другим мог нараститься только на суше.
Танцующих человечков на скалах я не нашел. Правда, под козырком одной полости, довольно высоко, будто бы померещились мне фигурки, известные по книгам, но разве что померещились. Даже и сомнение возникло - могли ли вообще рисунки охрой сохраниться за тысячи лет? Если мазок охры терял хотя бы по пылинке в год, и то он истоньшился бы напрочь. Впрочем, ученым виднее. Жаль только, что они не исследовали святилище с той доскональностью, которую этот памятник истории заслуживает.
Вера в высшие силы. Вера в людей. Вера в себя. Всякая вера. Откуда она берется? Что она из себя такое? Ни увидеть ее, ни услышать, ни пощупать. Только почувствовать. И то вдруг, а не по нашему велению или хотению. То она есть, то ее нет. Если есть, она покоряет нас без остатка, вселяет невиданные силы, помогает преодолевать непреодолимые препятствия, достигать недостижимых целей. По сути надо верить - и только, остальное приложится. А нет веры - нет и человека. Иначе говоря, сколько веры, столько и человека.
Знать бы, кто дает веру. И знать бы, кто ее отнимает.
Нам вера нужна не меньше, чем тем, кто приходил к святилищу на берегу озера Большие Аллаки.
Я стою на вершине скалы, в центре зелено-голубого круга. Сначала нахожу запад. Там, далеко на горизонте, синеют Вишневые горы. К востоку от Палаток, в трех километрах, деревня Красный Партизан, а южнее от нее - болото Бугай, из которого вытекает река Караболка. Озеро Алабуга - к югу, за березовыми лесами. На северной стороне, за Свердловским трактом, село Тюбук. И куда ни смотри - низменная равнина, просторы. Много воды, много зелени, много ветра, много неба. Святое место. n